Сан-Антонио: Можно любить и лысых

Она открывает дверь, не постучав, и докладывает:

— Пришел господин из страхового общества!

Затем она отступает в сторону, и я оказываюсь в обществе Кристиана Бордо.

Гостиная уставлена старинной мебелью, которая могла бы украсить любой музей. На стенах висят ценные картины, на полу — ковры, на которых стоят кресла, с которыми всегда трудно расставаться, если посидишь немного в них.

Артист в халате нежно-голубого цвета с темным воротником-шалью. Он небрит. Густые волосы лохмами лежат на плечах. Он курит толстенную сигару, погруженный в одно из кресел вместе с поджатыми ногами.

Он смотрит, как я подхожу, взгляд его выражает такое отвращение, будто я — гнусное пятно на великолепном ковре. Я нахожу его не таким красивым, как на экране. Это — не тот знаменитый Кри-Кри.

Во-первых, он старше. Ему не менее тридцати пяти. Под глазами висят мешки от бессонных ночей и грима. То, что хорошо при свете рампы, производит совсем иное впечатление при личной встрече. Кристиан Бордо уже слегка поблек, устал. Чувствуется, что годы берут свое, разрушают его тело. Без сомнения, его подстерегает инфаркт, и потом — конец всему! Больница, пусть и самая роскошная. А там и последнее шествие-Вес это такое очевидное и простое, как чашка чая. Он — звезда! И хочет оставаться ею в полном блеске, молодым и непобедимым. Но слава, кроме лести и поклонения, сеет зависть и антипатию. К таким людям близко лучше не подходить.

Кристиан Бордо не один в комнате. Рядом с ним сидят еще двое: маленький коротышка, полулысый, с большим наростом или шишкой на лбу. Он похож на придворного шута. Его одежда состоит из тропической куртки с короткими рукавами и черного жилета, запачканного жирными пятнами.

Второй — молодой юнец, который всячески подделывается под педераста — до такой степени все в нем женственно. Со спины — это девица, а спереди — ни то, ни се. Блондинчик в яркой рубашке с пышными рукавами и в ярко-желтых брюках.

Оба во всем подражают патрону, и потому оба не здороваются со мной, не выказывают ни малейшей реакции, а довольствуются тем, что устремляют на мою персону (достойную, по моему мнению, внимания) безразличный взгляд, лишенный всяческой заинтересованности — как кот, который либо переел, либо утром был кастрирован.

— Здравствуйте, господа! — оживленно восклицаю я, стремясь не следовать примеру столь отвратительных личностей.

Кристиан Бордо едва заметно кивает мне головой, что, вероятно, соответствует поклону при дворе короля Людовика XIV.

— Могу ли я поговорить с вами наедине, господин Бордо?

— Мы здесь одни, — отвечает знаменитость голосом шипящей лапши, которую вываливают в дуршлаг.

Человек с шишкой на лбу улыбается мне, считая, что делает это иронично.

Юнец довольствуется миной, словно только что проглотил рвотное.

— Как вам известно, я пришел уточнить насчет второго июня, господин Бордо.

Пососав свою сигару, он злобно сплевывает в мою сторону, но слюна не долетает до меня.

— Я не знаю, о чем здесь можно говорить, — бормочет застрахованная знаменитость.

— Для начала можно было бы выяснить те причины, которые заставили вас опасаться этого дня, — замечаю я и указываю на кресло. — Если это кресло не предназначено для инвалидов войны, то разрешите занять его, господин Бордо.

От удивления он хмурится. Он не ожидал от меня та кой выходки. Обычно все при его виде немеют и заикаются от излишка восхищения. А я обращаюсь с ним, как с обыкновенным человеком.

Так как он молчит, то я бесцеремонно усаживаюсь в глубокое кресло.

— Благодарю, — улыбаюсь я. — Значит, вас мучают кошмары, господин Бордо?

— Кто вы такой, на самом деле? — спрашивает звезда.

Его слова “на самом деле” указывают, что я дезориентировал его. Он прекрасно понял, что я — не служащий страховой компании.

— На самом деле, я — бывший комиссар Сан-Антонио, господин Бордо, я перешел работать в частное агентство. У меня небольшая контора с современной организацией, с новейшей электронной аппаратурой. Имеется даже телевизионная связь. Разрешите закурить, если вас не беспокоит дым? Табак помогает мыслить.

Я зажигаю сигару.

— Почему же вы здесь, у меня? — интересуется Кри-Кри.

— По поручению вашего страхового общества.

— По поручению?

— Да, мне поручено ответственное дело. Если клиент вашей категории страхует на миллиард франков свою жизнь всего на один день, то мне, естественно, нужно обезопасить вас в этот день от всяческих покушений, если они произойдут.