Сан-Антонио - Слепые тоже видят

— Подождите, подождите, господа! — повышает он голос.

Затем поворачивается ко мне и смотрит с адской усмешкой, будто кот, обнаруживший мышь в мышеловке, в предвкушении, что сейчас она перекочует ему в пасть.

— Попробуйте угадать, сколько весит этот алмаз, дорогой мой Сан-Антонио? Я трясу головой.

— Честное слово, даже не знаю, господин директор…

— Нет, нет, назовите вес.

Временный президент всех ювелиров, вступая в игру “угадай-ка”, приводит мне для сравнения некоторые сведения. “Куллинан”, самый крупный из известных алмазов, весит 3106 каратов, немногим больше 600 граммов.

— Ну хорошо, я скажу: полкило! — говорю я запальчиво.

Альбинос-альбатрос взмахивает руками как крыльями и шлепает себя по ляжкам.

— Он совсем дурак, хуже, чем ты! — говорит он де Брилльяку.

Шеф берет меня за плечи.

— Тонна! — бросает он, сверкая очами.

— Как это — тонна? — лепечет дорогой Сан-Антонио. (Кстати сказать, “дорогой” — просто эпитет, поскольку если сравнить цены моих романов и книг других моих коллег по цеху, то я более доступен.)

Все три француза передо мной дико вращают глазами, подпрыгивают и испускают нечленораздельные звуки.

— Представляете: тонна? — мычат они в унисон.

Главный специалист по побрякушкам дергает себя за растрепавшиеся космы.

— Абсолютный, ни с чем не сравнимый рекорд! — повизгивает этот плюгавый де Брилльяк (он настолько крошечный, что складывается впечатление, будто он маячит где-то в перспективе). “Кохинор”, “Флорентиец”, “Великий Могол” по сравнению с ним навозные шарики. “Орлов”, “Южный Крест”, “Эксельсиор”? Ячменные зернышки, господин комиссар! Наш “Регент” — пустяк! Хлебная крошка! Это открытие разобьет в пух и прах все представления, поколеблет шкалу ценностей. Это сенсация двадцатого века. Ни с чем не сравнимая! Атомная бомба? Просто дым! Люди на Луне? Ерунда! В поисках своих клипсов мадам Кру-Шенье заставила содрогнуться Вселенную! И когда я думаю о том, что дорогая нам новая страна Дуркина-Лазо обратилась к Франции, чтобы вести переговоры с нами!..

Он бросается на шею бело-черному и целует его.

— О, как я счастлив! — кричит он. — Как это прекрасно, как благородно! Благодарю вас! Какой братский жест! Какой здравый поступок! Какая прозорливость! Какой…

— Какой болван! — обрывает черно-белый, отпихивая карлика и отплевываясь. — Я просил Франция хотеть большой камень. Но для интерес моя страна!

И, оценив меня, — надеюсь и предполагаю — как более стоящего собеседника, чем другие, он говорит мне:

— Я тебе сказал, индустрия моя страна — солнце. Так? Но когда приходить сезон дожди. Что мне делай, чтоб пришел турист? Показывать ему, что у меня в слип? Но ты думай, это я продам? Нет хорошо, дурак! Я предлагать Франции такой сделка: я менять свой алмаз на тот же вес статуй негров из музей Валорис. Статуй, я везде говорю: местный искусство. Все приходить смотреть и говорить, как хорошо черный местный искусство. Я покупать статуи у музея, потом продавать статуи в музей, и так без конца. И Дуркина-Лазо станет большой туризматический центр. Ну, ты понял? Браво!

— Великолепно! — подтверждаю я.

Альбинокль скашивает глаза и шепчет мне на ухо:

— И еще я говорю Франция: ты платить транспорт. И Франция говорить: да. Франция тоже дурак, ты согласен?

— Ваше превосходительство! — снова встревает шеф. — Не надо иронизировать по поводу сотрудничества, издеваться над государством, которое в любой момент готово протянуть руку помощи народам…

— Ты, кому волос нету, ты заткнись! — парирует министр, для которого отсутствие волос на голове означает признак несостоятельности.

Тра-ля-ля Банка Франции принимается с умным видом стучать по столу линейкой из раскопок Трои.

— Господа, вернемся к делу! — призывает он настолько сухо, что возникает дикое желание промочить горло.

Говорить по делу? — да я только об этом и мечтаю!

Я прекрасно вижу, что эти высокопосаженные господа явно от меня чего-то ждут, но, хоть убей, не представляю, что могло бы их заинтересовать.

— Все указывает на то, — берет слово мой шеф, — что сведения о находке просочились…

— Просочились, потому что Дуркина-Лазо был сезон много дожди, — пренебрежительно заявляет министр иностранных дел. — Ты, дурак, совсем без волос!

Босс тем не менее продолжает:

— Чета Кру-Шенье была убита, Сан-Антонио. Их тела обнаружили растерзанными в палатке. Господина подвергали зверским пыткам, и мучители не поленились запихнуть его гениталии в рот его супруге.