Наталья Александрова - Алиби для бультерьера

— Да я это, настоящий! — простонал Маркиз, ощупывая макушку. — Надо же, как больно. И так там волосы плохо растут, а ты еще дергаешь!

— Жалко, что все не выдергала, — злорадно ответила Лола. — Ленька, я так не могу! У меня нервы на пределе! Во сне сегодня видела манную кашу, а ты знаешь, как я ее ненавижу! Я как тебя вижу — сразу думаю, что это не ты. Зачем ты притащил в дом этого типа?

— Тише! — шепнул Маркиз. — Он услышит и обидится, комната для гостей рядом. И потом, при чем тут я, если ты сама его впустила?

— Он меня обманул! Он представился тобой!

— Ты ведь говоришь, что знаешь меня как облупленного, прекрасно меня изучила за эти годы, а купилась на дешевый трюк!

Лола замахнулась, чтобы как следует треснуть этого негодяя Леньку по затылку, но тут в дверях кухни появился слегка сутулый мужчина прилично за пятьдесят с очень длинными руками. Он обвел кухню маленькими глазками-буравчиками, подозрительно принюхался и облизнул красные губы. Лола попятилась к Маркизу.

— Здрасте, Артур Васильич! — растерянно пробормотал Леня, но тут же опомнился: — Ну, Толька, ты даешь! Классно! Это директор цирка наш бывший, Щекотило — ну вылитый! Просто один к одному!

Анатолий в образе Щекотило сделал было шаг к Лоле, но разглядел в ее глазах что-то для себя неприятное и бочком выбрался из кухни.

— Леонид! — звенящим голосом сказала Лола. — Я тебя официально предупреждаю, что если этот тип немедленно не уберется из нашей квартиры, уйду я. Это не шутки и не капризы. Я так не могу. Уйду и Пу И заберу с собой, собака тоже нервничает. А вы тут как хотите — можете гримироваться хоть под Чикатило, хоть под Джека Потрошителя!

Явился кот и подошел потереться к Лоле, этим он выражал свою солидарность. Леня переглянулся с Аскольдом, понял, что он в меньшинстве, и отправился на переговоры к приятелю.

Решили, что нужно Анатолию переезжать в ту самую коммуналку под крылышко к Зинаиде Викентьевне.

— Слушай, но там же жить невозможно! — поежился Анатолий. — Холод, как в морозильной камере. Там какой-то бандюган устроил самоуправство, теперь отопление не работает.

Леня внимательно выслушал всю историю и расстроился. Зинаиду Викентьевну он помнил с детства, а теперь подкармливал понемногу и старался всячески облегчить старушке жизнь. Он пораскинул мозгами и решил приспособить талант Анатолия послужить общему делу.

— Говоришь, этот тип сейчас в командировке?

— Да, старуха бормотала что-то, что он месяц отсутствует, месяц дома живет, такой у него режим.

— Тогда едем к Зинаиде, пускай этого соседа сверху подробно описывает!

Маркиз припарковал машину возле своего старого дома в Апраксином переулке, заглушил мотор.

— Ну что, — он обернулся к Анатолию, — готов?

— Само собой! — Анатолий набычился, надвинул кожаную кепку на самые глаза и грозно задвигал желваками. Он входил в образ великого и ужасного Валентина Хруща, жильца из квартиры на пятом этаже.

— На ком бы тебя проверить… — протянул Леня, вылезая из машины.

В это время из подъезда вышла маленькая аккуратненькая старушка в тщательно завитых седых кудерьках и в допотопной шляпке с искусственными цветами и фруктами, с такой же аккуратненькой, такой же престарелой и такой же кудрявой болонкой на поводке. Увидев выбирающегося из машины Анатолия, старушка испуганно ойкнула, подхватила свою болонку на руки и припустила в сторону сквера, растерянно бормоча:

— Пойдем отсюда скорее, Зизи, а то он выпустит своего крокодила… как всегда, без намордника и без поводка…

— Ну вот и проверка. — Леня довольно усмехнулся. — Можно сказать, что местное население тебя признало!

Закрыв машину, приятели направились в жилконтору.

В жилконторе, как обычно, происходило повседневное вавилонское столпотворение. Одну сторону коридора занимала очередь в бухгалтерию — растерянные жильцы, которые безуспешно пытались разобраться со счетами за коммунальные услуги, во время вынужденного ожидания оживленно обменивались неквалифицированными советами. В другом конце этого же коридора толпились страдальцы, пытавшиеся прорваться на прием к технику-смотрителю. Некоторые из них, несмотря на теплый день, были обмотаны шерстяными шарфами и кофтами, как наполеоновские солдаты во время отступления из Москвы. Это, несомненно, были те, у кого дома не работало отопление. Они настолько промерзли, что не могли согреться даже в душном и жарком жилконторском коридоре. При виде Анатолия, загримированного под Валентина Хруща, эти несчастные засверкали полными ненависти взорами, однако никто из них не решался на прямой конфликт — Хрущ был известен в окрестностях своим крутым нравом.