Кондратий Жмуриков - Человек без башни

– Мальчики… не ждали? – вдруг раздался голос той, которую они в своих мыслях успели похоронить.

Громила чуть не подавился куском галеты, она закашлялся, пытаясь прочистить дыхательные пути. Мальвина хлопнула его по спине так, что он свалился с бревна. Бенедиктов глядел на девушку как Гамлет на тень отца своего при первой встрече. На лицах мужиков было написано все о чем они думали, глядя на воскресшую из мертвых Мальвину.

– Ну, ребята, извините, что не подохла, – насмешливо произнесла она, присаживаясь к костру, на всякий случай пододвигая поближе к руке здоровенную дубинку. Так на всякий случай, не то чтобы она не доверяла «друзьям», но люди в состоянии аффекта способны на всякие импульсивности, а этого девушки сейчас никак не хотелось.

Единственным, кто по-настоящему обрадовался Мальвине был Чебурек. Он чуть ли не со слезами на глазах кинулся к девушке, пытаясь обнять или чмокнуть ее в щеку:

– Мальвинушка, живая, а мы-то, а мы-то… Беендиктов, сказал, кранты… Кирдык говорит, светлая память. А это, – Чебурек крансаречиво глянул в сторону Чебурека, – он, вообще…

– Ладно, ладно, хватит, все колени обслюнявил, – произнесла Мальвина, оталкивая Чебурека, – дай поесть нормально.

Бенедиктов, оправившийся после потрясения, приблизился к Мальвине и по выражению ее лица, пытался угадать, как прошел рейд в тылу врага.

Мальвина пока ничего говорить не собиралась, она хотела прийти в себя, после побега, набраться сил. За время ее отсутствия в лагере возникла какая-то напряженная атмосфера, ей почему-то не понравилась реакция Бенедиктова и Громилы на ее возвращения.

– Ну?! – в один голос произнесли Громила, Бенедиктов и Чебурек, когда Мальвина пережевала последний кусок и запила его водой из фляжки, висевшей на поясе.

– Разнукались, – спокойно произнесла девушка, подтаскивая к костру сверток.

– Чего это ты? Мекстные сувениры скупаешь, – полюбопытствовал Чебурек.

– Пасть захлопни, – произнесла она, вытряхивая человека.

Средней наружности, средней комплекции, с темными волосами, топорщимися на макушке. Мужик смахивал на птицу.

– Это кто еще? – поинтересовался Бенедиктов.

– Наш язык, – отвтила Мальвина, – Чебурек, где у тебя бадейка с водой, плесни ему в морду, может очухаеться.

Чебурек продела все, что велела девушка, но его манипуляции ни к чему не привели. Мальвина хлопнула мужика по щекам, раз другой третий, потрясла – никакого результата.

– Вот черт, алкаши…, – выругалась она.

Тоже самое с лежащим на земле в отключке мужиком попытались сделать по очереди Бенедиктов, Чебурек и Громила. Результат оставался тем же, мужик спал.

– Что с ним? – после бесплотных усилий, спросил Бендиктов.

– Ничего, пьяный, спит.

– Я знаю хорошее русское средство, – вмешался Громила.

– Ага, откуда это ты, интересно, Рабинович Давид Моисеевич, знаешь русское народное средство, – ехидно поинтересовался Чебурек, который в присутствии Мальвины оомелел и покусывал Громилу.

– За базаром следи, – вдруг взвизгнул Громила, кидаясь на Чебурека, – Ты меня уже достал, я тебя вот этими вот руками – Громила помахал, вставая на цыпочки и вытягиваясь во весь рост перед носом длинного Чебурека маленькими ладонями, – придушу!!!

– Заткнитесь вы оба! – рявкнула выведенная этими идиотами девушка, – Чебурек пошел вон за сучками для костра, за ягодами, бананами, грибами, чем угодно… Громила открывать пасть будешь тогда, когда я скажу… Бенедиктов…

– А я тут при чем? Я вообще молча стою, – возмутился Аксольд, он развернулся и пошел в сторону.

– Кхе, кхе, м-м-м, – промычал стоявший рядом Громила.

– Ты что, издеваешься? – заорала Мальвина, глядя на кривлянья Громилы.

– Мне уже можно открыть рот, – с преувеличенной вежливостью произнес он. – Тогда я открою и скажу, что хотел. Клин клином вышибают, дай ему спиртику понюхать из фляжечки.

Мальвина достала из своего рюкзака фляжку, там еще что-то плескалось на донышке. Она отвинтила пробку и острожно поднесла к носу г-на Скворцова. Тот зашевелил носом, чихнул и неоткрывая глаз вытянул губы трубочкой. Мальвина отмерила каплю и помазала губы «языка». Тот причмокнул и повторил движение, но благословенный напиток не пролился на его жаждущие орошения губы. Мужик открыл один глаз, потом второй и уставился на Мальвину.

– Бонжув, мамзель – вдруг произнес он почему-то на французском. – Русишь хинди бха-бхай, мир-дружба, космос. Земля приветствует вас!