Кондратий Жмуриков - Человек без башни

В этот момент Роберт зашевелился, застонал и, не открывая глаз, начал бредить.

– Не-е-е, не мертвяк, жалко, – разочарованно произнес он.

Ядвига сделала предостерегающий жест, требующий молчания. Она надеялась, что в бреду Роберт скажет шифр и код. Но он звал маму, рыбку, и Бенедиктова…

– Почему? – снова обратилась Ядвига к гному, когда поняла, что и в бреду Роберт будет хранить свою тайну.

– Мертвяки, они хорошие, они полезные, – терпеливо разъяснил он. – Они не дерутся, еду не отбирают и, потом, с них можно одежду снять. Вон у твоего ботинки хорошие, рубашечка… А у тебя нет конфетки? – вдруг жалобным голосом произнес гном.

– Нет…

Гном разочаровано вздохнул и сгорбившись, зашаркав ногами, поплелся в другой угол подвала. Ядвига захлопала по карманам, сейчас уйдет, Господи, чем же его удержать? Она запустила руку в карман брюк Роберта и нащупала там тверденькую пластинку кускового сахара. Остатки аэрофлотовских пожертвований.

– Постой, у меня сахар есть, кусковой, – крикнула она.

Гном развернулся и засеменил к ней, протягивая руки.

Ядвига помахала перед ним пластинкой и спросила:

– Мужик, ты кто?

– Я? Тут живу, – ответил он.

– У тебя имя-то есть? – теряя терпение, спросила она.

– Крот.

– А наверх ты как выходишь? – решила зайти с другой стороны Ядвига.

– Дай сахар, дай сахар, дай сахар, дай сахар, – заканючил гном Крот.

Девушка развернула упаковку и кинула в протянутую руку белый кусочек.

Крот торопливо, боясь, что отнимут, запихал сахар в рот, блаженно сощурился и закивал головой.

– Еще! – требовательно произнес он.

– Как ты отсюда выбираешься? – жандармским тоном рявкнула Ядвига.

Крот, на умственную деятельность которого, вероятно, подействовал сахар, совершенно нормальным тоном произнес:

– А у меня тут лаз есть, норка, вон под кучей соломы, где немертвяк лежит. Я днем гуляю, ночью домой прихожу… У меня редко гости бывают… А ты добрая… Дай сахару, – снова заканючил Крот дебильным тоном, вероятно, минута просветления прошла.

Ядвига бросила ему остатки сахара и кинулась в тот угол, где был лаз. Она отодвинула Тюфякова от стены и, преодолевая брезгливость, начала разрывать свалявшуюся гнилую солому, молясь, чтоб здесь не было мышей, змей, пауков. Ядвига, конечно, была девушкой выносливой, тренированной, с железной нервной системой, но мышей не любила.

Лаз действительно был тут, в этом месте. Но был он такой узенький, что протиснуться в него мог только Крот. Ядвига могла бы попробовать, но транспортировка Тюфякова заметно осложняла дело.

Откуда он появился в этих каменных стенах, с какой целью его соорудили?

Снова застонал Роберт, она склонилась над ним, пытаясь привести в чувство.

– Тюфяков, Тюфяков, очнись, очнись… ну очнись же, придурок! – (слово «придурок» выскочило у нее помимо воли и получилось почти нежным и ласковым).

За спиной Ядвиги снова что-то зашуршало, она оглянулась. Крот протягивал ей консервную банку с водой:

– На, плесни ему водички, может, полегчает.

Водичка попахивала тиной, плесенью, но выбирать не приходилось. Яна оторвала полоску ткани от рубашки, смочила ее и принялась обтирать лицо Роберта, стирая запекшуюся кровь. В тусклом свете огарка Роберт выглядел ужасно, краше в гроб кладут. Серое лицо, темные круги под глазами.

– А, может, того, придушим его, чтоб не мучился? Чего он стонет? – робко высказался гном. – Поможем, а одежду поделим, а?

– Я тебе помогу, я тебе поделю! – рявкнула девушка.

В этот момент Тюфяков открыл глаза, его лицо исказила гримаса боли:

– Ты чего так кричишь? Оглушила, – слабым голосом произнес он.

– Очнулся… – радостно произнесла Ядвига. – А я уж думала все, отгулял.

– Где это мы? – пытаясь разглядеть что-нибудь в полумраке, поинтересовался Роберт.

– Мы, Робенька, в подвале, в казематах, так сказать. Говорила я тебе, сваливать надо, а ты… Ну, да ладно, чего уж там.

– За что это нас? – спросил ничего не помнящий Тюфяков.

– За сопротивление властям, за незаконное вторжение на территорию поселка, за защиту чести и достоинства. Список длинный. Между прочим, выражаю тебе большое дамское спасибо, ты действовал «аки тигр».

Пока Яна посвящала Роберта в события прошедшего дня, участником коих он был, но очевидцем, в силу потери сознания, не являлся, Крот испарился. Покинул свое убежище через дырку в стене. Сделал он это тихо, по-английски, не предупредив своих «гостей», не попрощавшись. Узники только тогда поняли, что они одни, когда Крот не отозвался на зов. Огрызок свечи, любезно предоставленный «хозяином», давно потух, темень была такая, что не видно было собственных рук у самого носа.