Кондратий Жмуриков - Повесть о настоящем пацане

Что бы люди не делали и не говорили, они все равно не докопаются до сути вещей – ее просто нет.

Давыдович, который уже совершенно потерялся от всех этих происшествий, свалившихся на его бедную голову за последние сутки, был покорным, как ребенок и невнимательным, как директор зоопарка. Поэтому он даже не заметил, как оказался в этом дощатом сарае, половину которого занимали длинные скамьи. Это было похоже на студенческую столовую времен БАМа и совершенно не вязалось ни с ситуацией, ни с характером данного задания. В руках у Давыдовича имелся билет, по виду больше смахивающий на чек кассового аппарата. Спина его провожатого уже виднелась в проеме двери.

– Стойте! – истошно заорал Давыдович, бросаясь бежать по проходу, преодолевая препятствия из каких-то странных баулов.

Саныч удивленно обернулся и спросил у запыхавшегося антиквара:

– Что-то еще?

– Мне куда? Я где? – залепетал Давыдович, обводя вокруг рукой и пожимая плечами.

Саныч снисходительно усмехнулся:

– Да у вас в голове сумбур, дорогой вы наш. Устали, нечего сказать. Что ж вы – только начали и уже устали?

Давыдович не знал уже чем захватывать воздух от растерянности и в данный момент больше всего на свете напоминал вытащенную на пляж белорыбицу.

– Вы, конечно, могли не запомнить в спешке, поэтому даю указания еще один раз. Сейчас вы дождетесь своего рейса и полетите в Павловск. Там вы доберетесь на попутках до Павловской лавры и спросите игумена Александра…

– Да-да что-то припоминаю, – потер лоб Давыдович. – А что, в аэропорт мы с вами не поедем?

– А мы уже в аэропорту, – снова улыбнулся Саныч. – Всего доброго.

Придя в себя после обморока, Снежана Игоревна обнаружила, что рядом с ней ровным счетом никого нет. Она удивленно приподнялась на локте и осмотрелась. Действительно, ее плачевное состояние, ее сбившаясь прическа и ее неудобное положение ровным счетом никого не заинтересовали.

– Интересненько, – ехидно отметила про себя дама неприятная… ну, вы в курсе.

Она с невероятным трудом поднялась с пола на свои шпильки и зашагала по коридору с твердым намерением оттаскать горничную за волосы за ее невероятную халатность в отношении плачевного положения собственной хозяйки.

К удивлению Снежаны Игоревны, горничной она нигде не обнаружила. Мало того, хозяйке дома не удалось обнаружить вообще никого. Дом, который был полной чашей, в котором было всегда так шумно, в котором жизнь всегда била ключом, был совершенно, абсолютно и бесповоротно пуст.

Снежана Игоревна, не веря своим глазам, носилась по многочисленным квадратным километрам и орала «ау!», словно она потерялась в Беловежской пуще. Все было безрезультатно.

Обессиленная хозяйка пустого дома присела на пуфик и залилась рыданиями.

Ингред проследила за милиционером до самого отделения и не заметила в его поведении ничего необычного. Здесь ей пришло в голову, что она в последний момент сорвала операцию и это ей так просто не пройдет. Делать было нечего: возвращаться назад было бы совершенно неразумно: хозяева могли уже обнаружить пропажу и в этот момент, возможно, по ее следу шли лучшие ищейки с Петровки. Осознав это, Ингред свернула в первый же попавшийся подъезд, сняла белокурый парик, смыла грим, вытащила контактные линзы. Сложив все это в пакет и облив бензином, Ингред сожгла улики, а пепел выбросила в мусоропровод.

После этого можно было выходить на улицу и начинать заметать следы. На это было потрачено не менее трех часов, причем дворники всех соседних кварталов просто недоумевали от того, что какая-то молодая леди взяла на себя труд выполнить их прямые обязанности.

Как только с заметанием было покончено, Ингрид отправилась на явочную квартиру. Однако, судя по тому, что открывший ей человек был трезв и выбрит, Ингред поняла, что явка провалена. Это ее не смутило. Она спросила у мужчины:

– Не подскажете, где находится ближайшая парикмахерская для собачек? – тем самым совершено отведя у него подозрения в необычности этого визита.

Мужчина странно посмотрел на нее, и Ингред поняла, что она имеет дело с профессионалом – он что-то заподозрил. Мужчина пробормотал: «Подождите тут минуточку, я сейчас позвоню и узнаю», – и исчез за дверью. Ингред стремглав выбежала на улицу, морщась от боли: ее тяжелый пистолет, заткнутый за резинку чулка, куда-то сполз и мешал ходить.

Наконец отбежав на безопасное расстояние и оказавшись на противоположном конце города, Ингред стала припоминать, во сколько должен состояться очередной сеанс связи с ее напарником, которого она не видела что-то уже очень давно. По инструкции ей следовало сообщить о его исчезновении в центр, но она не собиралась подставлять его – слишком многое, помимо работы, их связывало. Ингред нашла наиболее открытое место поблизости от какой-то башни с часами и красными звездами наверху и стала ждать связи. Она достаточно долго сидела, молча глядя на безжизненный мобильник. Связи так и не было.