Дарья Калинина: Куда исчезают поклонники?

И вот теперь родители улетели. А Вика осталась одна в пустой квартире маяться от безделья. И еще у Вики был отпуск. Целых две недели отпуска! Когда Вика уходила с работы, стояла страшная жара. Но уже на следующий день похолодало, а потом и вовсе пошел вот этот дождь.

– Все, как и следовало ожидать, – философски заметила Вика, призывая себя не расстраиваться.

Но чем бы все-таки заняться? И тут взгляд девушки упал на чуланчик, забитый всевозможным барахлом. Вот оно – необозримое поле для выхода ее накопившейся за день энергии! Насколько Вика знала, в этот чуланчик складывали всякий хлам с незапамятных времен. Во всяком случае, сколько она себя помнила, столько туда совали барахло.

Конечно, время от времени чуланчик чистили. Выкидывали ставшие совсем уж ненужными вещи – поеденную молью шаль, испорченный плесенью плащ, прихваченную из супермаркета корзину, в которой предполагалось таскать на даче сорняки от грядки до компостной кучи, но которая до дачи почему-то так и не доехала. Почему, Вика могла объяснить запросто. Появилась у них эта корзинка осенью, а за зиму и весну ее так основательно загромоздили всяким хламом, что весной про ее существование просто забыли. А когда все же нашли, то дача была уже продана.

Итак, вместо совсем уж пришедших в негодность вещей в чулан запихивали другие, тоже негодные, но в отношении которых теплилась надежда, что они могут еще пригодиться. Но вот до самых глубоких недр чуланчика никто не добирался. Может быть, еще бабушка, когда была жива, туда и заглядывала. Но она, увы, скончалась год назад. А мама Вики, какой бы хорошей хозяйкой ни была, предпочитала поддерживать порядок на поверхности. Что творится во всяких там недрах квартиры, ее мало заботило.

И вот теперь Вика, полная самых благих намерений, решила продолжить дело своей любимой бабули.

– Разберу чуланчик, мама приедет, ахнет!

И, засучив рукава, Вика принялась выгружать из чуланчика залежи хлама. Тот факт, что часы показывали уже восемь вечера, Вику не смущал. Она была «совой». Так что трудовой энтузиазм у нее повышался по мере того, как день клонился к вечеру. Сейчас Вика была бодра, свежа и энергична. А вот рано утром она клевала носом и в выходные редко когда вылезала из-под одеяла раньше одиннадцати-двенадцати часов дня.

Первый ряд хлама был Вике хорошо знаком. Вот швейная машинка, еще хорошая, но отправленная в ссылку, поскольку была куплена другая, куда более навороченная. Вот электрочайник, грех которого состоял в том, что на его спирали образовался слой известкового налета, а на стенках осела ржавчина. Казалось бы, подумаешь, ржавчина! Подумаешь, налет! Прокипяти воду с уксусом, и чайником можно будет пользоваться еще много лет. Но мама Вики считала, что старую вещь лучше выкинуть, чем возиться с ней.

– Чайник морально устарел! – заявила она и купила новый.

Потом показался детский велосипед Вики (чего выбрасывать, скоро Вика выйдет замуж, внуки пойдут, вот велосипед и пригодится!). За ним следом поднос с чуть потрескавшейся эмалью, несколько цветочных кашпо, табуретка с расшатавшимися ножками, ворох кофточек, блузочек, брючек и обуви, еще годной и крепкой, но, увы, вышедшей из моды. И еще куча барахла того же рода.

Вещей, которые в цивилизованной Европе без всяких угрызений совести выбрасывают на помойку, а мы бережно храним, надеясь, что придет день, когда все эти тряпочки нам понадобятся, и одновременно ужасаясь тому, что этот день действительно когда-нибудь придет.

Но после слоя хорошо знакомых Вике вещей пошел куда более старый и поэтому интересный. Тут для Вики было уже много настоящих находок! Вот, например, какой чудесный отрез бархатистой ткани. Потрясающе! Похоже, кто-то из ее предков прихватил из школы флаг дружины. Развернув его, Вика прочитала вышитые золотом слова: «Пионерия! Комсомол! Слава КПСС!»

– Шикарная ткань, как раз мой цвет, – задумчиво пробормотала Вика, оборачивая знамя вокруг себя и прикидывая, хватит ли ей на юбочку или хотя бы топик.

Знамя Вика с некоторым сожалением, но все же отложила в сторону. Ведь в чуланчике было полно других, еще более увлекательных вещей. Игрушечный барабан, толстый альбом со старыми фотографиями, красивая бабочка в рамке под слегка треснутым стеклом, часы с кукушкой. Тут даже нашлись бабушкины босоножки на толстой платформе.

– Прелесть! – воскликнула Вика.

В хорошей обуви она знала толк. И сразу же поняла, что когда-то очень давно эти босоножки были безумно хороши и стоили, должно быть, немало. И главное, были они явно не отечественного производства. Вика еще помнила изделия отечественной обувной промышленности: калоши, тряпочные тапочки, кеды и уродливую обувь с топорными круглыми носами.