Эльвира Барякина - Гроб с музыкой

— Только не падай, — проговорила она, усмехаясь.

Она, как оказалось, уже успела забежать к себе и отсканировать все фотографии! Выбрав одну из них — где женщина в белом была изображена крупным планом, — Топ стала увеличивать картинку. Наведя стрелку «мышки» на ее руку, Топ повернулась к Лехе.

— Смотри внимательно!

Женщина протягивала Измайлову ладонь для рукопожатия (все-таки у Евгения Марковича был определенный дар фотографа: снимок вышел изумительно четким. Была видна каждая черточка.).

— Ну, видишь? — нетерпеливо дышала Топ.

И тут до Лехи дошло: на руке женщины было кольцо — точь-в-точь такое же, какое носила Ярославна.

— Это она… — проговорил он пораженно.

— Я же тебе говорила! — воскликнула Топ с явным торжеством. Предчувствие меня не обмануло! Ни ты, ни я не видели ее в «Ворошиловце» в тот день. Вообще не знали о ее существовании, а Помпадура тем временем передавала нашему Сереженьке полторы сотни штук.

— Его убили из-за денег! — выдохнул Леха.

Топ кивнула.

Внезапно он выхватил из ее рук «мышку» и стал одну за другой спешно проглядывать фотографии.

— Что ты ищешь? — спросила Топ.

— Ее ногти. Может быть, здесь есть крупный план…

Она покачала головой.

— Не ищи, я уже смотрела.

Леха остановился на одной из фотографий.

— Батюшки, смотри-ка! Это же Ямин!

В темном окошке причала, выходящего на реку, виднелось бледное лицо альянсовского корректора.

— Он видел все, — проговорила Топ изумленно. — Вот почему он сказал, что у Измайлова был целый чемодан денег!

— А если все-таки это Ямин пристукнул Измайлова? — пробормотал Леха. Представляешь, сколько героина можно было бы купить?

— Это не он, — убежденно сказала Топ. — Просто не похоже на Ямина. Он же полудохлый какой-то, как придушенная овца!

— Ты не допускаешь, что в тихом омуте черти водятся?

— Глисты у него там водятся! — рассердилась Топ. — Он же тебе объяснил, что наширялся в компании каких-то уродов, ему не до этого было. По-моему, ты, солнце, готов кого угодно записать в убийцы, лишь бы снять подозрения с Помпадуры!

Леха ничего не ответил, ибо это была правда.

Топ собрала рассыпанные по столу фотографии и засунула их в сумку.

— Ладно, поехали по домам. Времени шесть часов, а у меня еще Бобик негулянный.

Она завезла Леху домой, а сама отправилась к своему ублюжественному Бобику. Это был еще один ее некрасивый поступок за сегодняшний день. Ну вот как можно бросать лучшего друга, когда у него столько пищи для размышлений по поводу любимой девушки и совсем нет никакой нормальной человеческой еды? Ничего, Топ была способна на подобные финты ушами!

Все-таки Ярославна оказалась причастной к смерти Измайлова. От этой мысли у Лехи начинало сосать под ложечкой. В этом случае у нее прямой интерес свалить на него это убийство. Неужели она на это способна? Но как тогда объяснить все ее взгляды, чердак, танец в «Голубятне»? Неужели для нее все это — просто игра?

Леха сидел на кровати, грыз обнаруженный в хлебнице батон и невидящим взором смотрел по видаку «Крестного отца». Есть очень хотелось, но готовить было катастрофически лень.

«Похудею и умру, — подумал он в тоске, оглядывая свои неприбранные владения. — Жениться что ли, как мама советует?»

Из-за этой проклятущей Ярославны у него вот уже три недели не заводились женщины, которые могли бы ему чего-нибудь состряпать. Топ, увлеченная изгнанием Помпадуры, Бобиком и личной жизнью, тоже не проявляла заботливости о друге. У нее, конечно, случались иногда приступы человеколюбия, но они имели какой-то неустойчивый характер: то густо, то пусто. А Лехе хотелось надежности и постоянства (в наличии еды, разумеется).

В этот момент зазвонил входной звонок. «Только бы женщина! — мысленно взмолился Леха, разыскивая тапочки под кроватью. — И только бы не мама!»

Небо вняло ему: это была и женщина, и не мама. Это была Топ. Но Леха сразу распознал, что она явно не хочет осчастливить его съестным.

— Есть! — вскричала Топ, врываясь в Лехину квартиру и потрясая каким-то длинным бумажным свитком.

Леха в недоумении закрыл за ней дверь.

— Что случилось?

— Все, радость моя!

— Безумная женщина… Ну проходи, что стоишь? Кроссовки можешь не снимать, я полы принципиально не мою.

Войдя в комнату, Топ с размаху уселась на Лехину кровать, отчего по ней побежали легкие волны, и подсунула ему под нос свою бумагу.

— Что это? — проговорил он ворчливо.