Дарья Донцова - Клетчатая зебра

Блондинка кинулась в указанном направлении, живо оформила квиток и сунула его в окошко. Кассирша изучила бумажку, потом заявила:

– Не могу принять платеж.

– Почему? – возмутилась красавица.

Сотрудница сберкассы поправила очки.

– Тут указано: данные плательщика – Иванов Иван Иванович, адрес по прописке Красная площадь, дом один, а подпись внизу – Анна Титова.

– Верно, – пожала плечами девушка, – я и есть Анна Титова.

– Но почему вы назвались Ивановым Иваном Ивановичем? – нахмурилась кассирша.

– У вас так в бумажке на столе указано, – возмутилась блондинка.

Я не сдержалась и захохотала. Девушка просто перекатала образец, занесла в свою квитанцию мифического Ивана Ивановича, проживающего в доме номер один на Красной площади. Уж и не знаю, что на самом деле расположено по данному адресу – Мавзолей, ГУМ или собор Василия Блаженного? Может, и не все анекдоты про блондинок выдумка? Но сейчас-то со мной говорит мужчина. Хотя, вероятно, он тоже блондин.

– Раз, два, три, четыре, пять, – с хорошо слышимым раздражением в голосе повторил незнакомец. – Ну? Сколько еще талдычить? Раз, два, три, четыре, пять! И что дальше?

– Вышел зайчик погулять, – помимо воли продолжила я и быстро выключила телефон.

Некоторое время придется пожить отрезанной от мира. Сделав несколько бесплодных попыток дозвониться до таинственного Фирсова, незнакомец устанет и сообразит: что-то тут не так, надо уточнить номер.

Ну почему сильный пол не любит признавать свои ошибки? Каждый человек способен оплошать, записывая телефон. Так скажи спокойно: «Похоже, я перепутал цифры». Но нет, девяносто девять процентов парней будут отрицать очевидное и бубнить: «Я никогда не ошибаюсь!»

Ни один из моих мужей, оказавшись в незнакомом месте, не соглашался спрашивать дорогу. Как-то мы с Максом заблудились в квартале блочных домов-близнецов. Больше часа Полянский таскал меня по дворам, пытаясь отыскать здание с таинственным номером 19/а10. Сначала я покорно плелась за супругом, потом устала и решила спросить дорогу у женщины с детской коляской, явной аборигенки, которая могла бы нам помочь. Но едва сделала шаг в ее сторону, как Макс зашипел:

– Ты куда?

– Думаю, вон та девушка подскажет, где находится здание, – пояснила я.

– Еще чего! – взвился Полянский. – Разве я похож на идиота? Сам найду. Я никогда не путаюсь на местности!

Следующие полчаса мы бесцельно тыкались в разные стороны, потом Макс обозлился и сердито рявкнул:

– Значит, по-твоему, нужно бежать с вопросами к первым встречным?

– Ага, – кивнула я. – И лучше всего к мамашам, чьи дети вон там копошатся в песочнице.

– Обращаться к этим дурам? – снова взвился супруг. – Да они двух слов не свяжут! С бабами лучше не иметь дела! Ладно, поступлю по-твоему…

Макс ринулся вперед и остановил мужика, который нетвердым шагом брел по тротуару.

– Как пройти к дому девятнадцать дробь а десять?

– «В доме восемь дробь один на проспекте Ильича жил высокий гражданин по прозванью Каланча», – не моргнув глазом, прохожий процитировал бессмертное стихотворение «Дядя Степа» и удалился.

Красный от злости Макс повернулся ко мне.

– Ну? Довольна? Прав был Ходжа Насреддин, утверждавший: «Послушай, что скажет баба, и сделай наоборот».

Тогда я уже знала, что у моего супруга во всех мелких и крупных неприятностях всегда виновата жена, поэтому не стала обижаться и напоминать Максу, что я предлагала пообщаться не с полупьяным дядькой, а с молодыми мамашами, быстро сбегала на детскую площадку, выяснила дорогу и довела Полянского до подъезда. Если хотите попасть в гости, не стоит спорить со спутником, признайте себя глупой блондинкой и молча доставьте супруга в квартиру приятелей. В большинстве случаев лучше действовать решительно. Сейчас, например, требовалось отключить телефон.

Ким Ефимович Бусыгин не спешил открывать. Предположив, что у человека, который вот-вот справит столетний юбилей, плохо со слухом, я начала интенсивно стучать левой рукой в створку, а правой упорно нажимать на звонок. В конце концов открылась дверь соседней квартиры, из нее высунулась старушка в голубой косыночке, прикрывающей крупные бигуди, и ласково сказала:

– Милая, этак ты пальцы отобьешь. И дверь Киму Ефимовичу разломаешь.

Мне стало неудобно.

– Простите, бога ради, но Бусыгин не реагирует.

– А нет его, – охотно вступила в беседу бабуся, – квартира заперта. Слава богу, ее не сдают. А то на третий этаж басурманы въехали, теперь шум и днем, и ночью стоит, газеты пропадают, почтовые ящики жгут, в лифте безобразничают.