Дарья Калинина - Год огненного жениха

— Мы с братом как раз собирались поехать в парк и прокатиться на санках. Не составите ли нам компанию?

Значит, они братья. И хотят покататься на саночках. Очень мило. И предлагают подруг покатать. Надо было соглашаться. Но оставалось выяснить один вопрос, не туристы ли эти двое. Иметь дело с иногородними Любочка не любила. Познакомишься, влюбишься, а он потом возьмет и уедет к себе. Может, и тебя с собой звать станет. Но уезжать куда-либо из Питера, из своего любимого города, пусть даже и к мужу, Любочка не планировала.

И она спросила:

— А вы откуда приехали?

— Что значит откуда? Мы здесь родились и живем. А это имеет значение?

— Нет, никакого, — соврала Любочка.

— Так что? Поедем?

И подруги согласились. Да, вот так взяли и согласились без всякого предварительно намеченного Любочкой выпендрежа и лишнего кокетства. И пусть Саша с Андреем, как представились братья, думают о них что хотят. Пусть даже думают, что они оба настолько неотразимы, что подруги просто не в силах были им отказать. Честно, это ведь так и есть. И пусть девушки согласились на продолжение знакомства, но как же им было поступить иначе, если дальше на лавочках сидело еще три десятка таких же вот соискательниц, только и ждущих, чтобы наброситься на добычу, если подруги лопухнутся и упустят сейчас свой счастливый шанс.

Позднее братья признавались подругам, что в тот первый вечер именно своим быстрым согласием они их и подкупили.

— А то бывают такие кривляки, которых упаришься, прежде чем куда-нибудь дозовешься.

— Но люди больше любят то, что им с трудом достается.

— Что такого особенного в том, что мы позвали вас покататься? Не замуж ведь мы вас за себя звали. Чего из-за ерунды-то ломаться?

Прогулка оказалась очень приятной. Молодые люди были сама любезность. Шампанское лилось рекой так же, как и другие напитки, и в итоге вечер закончился так, что подруги его не помнили. Очнулись они уже утром на другой день, каждая в своей кровати и в одиночестве. Жутчайшая головная боль говорила о том, что вечер вчера прошел на славу.

— Вот только почему я об этом ничего не помню?

Любочка пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но воспоминания были отрывочными и хаотичными. Где-то они прерывались совершенно, и на их месте зияли настоящие черные дыры. Где-то отрывки воспоминаний позволяли краснеть. Например, Люба точно помнила, что какая-то удивительно похожая на нее девушка отплясывала топлес на танцполе. Но где находился этот самый танцпол? Любочка помнила светящиеся квадратики, по которым нужно было прыгать, что она вроде как и делала, а вокруг толпились восхищенные зрители, перемещающиеся между игровыми автоматами. Значит, это был не ночной клуб, а что-то вроде парка развлечений?

В комнату заглянула бабушка. Выглядела она сердито, хотя в уголках глаз у нее пряталась улыбка.

— Ну что, гулена? Как чувствовало сердце, не поехала на дачу с твоими родителями. Страшно представить, что бы тут было, заявись ты вчера вечером домой, а тут никого!

— А что бы было, бабушка?

— Известно что. Красавец-то твой все глаза на меня выпучил, когда я из комнаты появилась. Ты ему, видать, наплела, что дома у тебя никого. Вот он на продолжение предновогоднего банкета и надеялся. А тут я! Долго он на меня глазел, я уж ему прямо так и сказала, не надейся, милок, я не привидение, и в воздухе сама собой не растаю. Тащи мою девку до ее кровати, а потом гуляй себе отсюда подальше.

— Что? Так и сказала?

— Чуток повежливей, — призналась бабушка. — Но смысл был этот самый.

Любочка ахнула:

— Бабушка!

— А что бабушка! Скажи спасибо, что я его вовсе мокрой тряпкой не отходила и с лестницы не спустила.

— Да за что же?

— А зачем он тебя напоил?

— Никто меня не поил. Я сама… напилась.

— Ах, сама… Ну, так я тогда тебя за эту твою самостоятельность и отхожу ремнем.

И бабушка впрямь вытащила из-за спины припрятанный там толстый армейский ремень, сохранившийся у папы со времен службы в армии.

— Самостоятельная какая! — сердилась бабушка. — И где это в мое время было видано, чтобы девки в пять утра бы домой возвращались, пьяные в зюзю да еще и с кавалером под ручку! И тебе не стыдно?

— Стыдно.

— Он же тебя на себе тащил, — не унималась старушка. — Ты же на ногах стоять не могла. Он тут такое с тобой мог учинить, а потом в Сеть видео выложить. Думаешь, я не знаю, какие сейчас нравы у молодежи? Навсегда бы опозоренной оказалась!

— Бабушка, да он хороший.