Дарья Донцова - Оберег от испанской страсти

— Самая маленькая порция у меня.

Я ей объясняю:

— Всем дала поровну.

А она:

— Нет! Ане и Рие больше досталось.

И принимается в тарелках вилкой рыться.

— Раз, два, три… десять… Ага. У меня пятнадцать спагетти, а у Аньки семнадцать. Вечно ей все лучшее достается!

Первое время я пыталась Екатерину успокоить:

— Досталась Ане одна лишняя макаронина, и что? Ты голодная? Если да, добавку положу.

Катя губу сковородкой оттопырит:

— Я наелась. Но почему ей больше?

И до сих пор она такая. Правда, уже ужин не проверяет и не каждый день на Катерину зависть накатывает. Но частенько случается.

Регина обвела рукой кухню-столовую.

— У нас уютно, но просто. Мебель не итальянская, полы не паркетные. И в комнатах у всех нет роскоши. Однако Катя может сказать: «Моя спальня нищая, а вот у тебя…»

— И правда, — крикнула из коридора девушка, — отведи Татьяну на свою половину. У Регины Львовны богатая обстановка. Шторы парчовые, люстры хрустальные, ковры, и вся мебель, даже кухня, на ее третьем этаже в Милане куплена. Мне в барские покои без разрешения входить нельзя. У меня же нищий интерьер!

Регина протяжно вздохнула.

— Ну вот, что с ней делать? Да, я живу на самом верху, но обстановка там, как тут, шторы такие же.

— Что за история с Митрофаном, упоминание о которой так взволновало Екатерину? — спросила я.

Регина сдернула со спинки стула оренбургский платок и закуталась в него.

— Экстрасенсы бывают разные. Одни откровенные мошенники, дурят народ, им только деньги нужны. Другие тоже ничего не могут, но они искренне заблуждаются, считают, что их Господь отметил, плату берут совсем маленькую, только на прокорм себе. И у вторых порой получается человеку помочь, потому что соединяются два чувства: вера больного в могущество целителя и вера знахаря в то, что он может мертвого воскресить. Эсфирь принадлежала ко второй категории. Необычная женщина. Зимой, летом, в любую погоду босиком ходила. Ела только со своего огорода. Аня за ней хвостом вилась. Один раз девочка домой с игрушкой вернулась, с ерундовой, копеечной.

Регина замолчала, потом продолжила:

— Не стану долго говорить, сразу суть сообщу. Эсфирь сказала Ане, что она заключила в Митрофане ее жизненную силу. Если девочка заболеет, надо просто обнять бурундука, и хворь как рукой снимет. Плохое настроение, какую-то беду — все Митрофан уберет. Он Анин оберег, помощник, спаситель. Я сначала разозлилась на соседку. Разве можно такую глупость ребенку внушать? Хотела пойти к Эсфири и строго-настрого ей велеть подальше от моей дочери держаться. Потом сообразила, что Аня быстро забудет о бурундуке, а нам рядом с Фейгиной жить, да еще она вроде целительница, вдруг наведет на всех порчу, и не стала скандалить. Но мои надежды не оправдались, Анна с игрушкой не расставалась. Я только удивлялась. Начнется у девочки насморк, она ко мне с жалобами не бежит, с бурундуком разговаривает, просит его помочь, и… нет соплей. Механизм действия подарка ясен. Я окончила пединститут, знаю, что дети очень подвержены внушению. Училась Анна хорошо. Была замкнутой, но пожаловаться на ее грубость не могу. Если задам ей вопрос, дочь отвечает. Кратко. Сама первой беседу никогда не заводила. Не скандалила с приемными сестрами. И Митрофан был всегда с ней. Как-то раз — я уже спать собиралась — вбегает в комнату Аня, дрожит, плачет… Бурундук пропал! Истерика у нее. «Мама, я умру! Моя душа в Митрофане живет, а он исчез». Я ей объяснила, что этого не может быть, игрушка — просто кусок плюша, набитый синтепоном, но Аня упала в обморок. «Скорая» ее кое-как в чувство привела и в больницу увезла. Давления почти нет, тошнота, рвота, озноб, судороги. Носилки в машину задвинули, дочка прошептала: «Мамочка, найди Митрофана, иначе я умру». И опять сознания лишилась. Я с ней поехала, перед тем как в машину сесть, приказала всем игрушку искать, дом, огород, улицу перевернуть, а найти Митрофана. Часа через два Катя появилась с плюшевой дрянью. Я бурундука в руку Ани вложила, девочка очнулась, через короткое время встала. Врачи только ахали, все наладилось. А ведь недавно они мне говорили: «Делаем все что можем, но диагноз не ясен». Катя нас дома встретила, вид у нее был виноватый. У меня на душе кошки заскребли, я Степкиной допрос устроила, та призналась, что спрятала бурундука. Хотела Аню за вредность проучить, та с ней играть не желала, в домик, где жила, не пускала. Вот такая история. Не верьте, пожалуйста, россказням Екатерины про страшные преступления, которые совершила Анна. Моя дочь была не самым простым подростком, и отношения наши вконец расстроились, но она не убийца.