Дарья Донцова - Фэн-шуй без тормозов

Как уже упоминалось ранее, Леонид Аркадьевич являлся противником абортов. Он уговорил Полину оставить ребенка и весьма опрометчиво пообещал ей:

– Нет никаких сомнений в том, что младенец родится здоровым.

Утверждение было чересчур смелым, но Леонида Аркадьевича можно понять – он хотел спасти от смерти невинную душу. Умный, тонкий врач не сообразил, что Яценко, не имея мужа и близких родственников, оказавшись с малышом на руках, будет испытывать моральные и материальные трудности. Конечно, Полина не единственная, кто произвел на свет безотцовщину, но большинство женщин мечтают о ребенке и готовы ради него на все, а Полина не хотела рожать. Желая добра, Леонид Аркадьевич буквально сломал свою пациентку, и на свет появился мальчик.

Как-то вечером в квартире Буравковых раздался звонок – на пороге стояла Полина с «конвертом» в руках.

– Ваша была затея! – зашипела она, сунув сверток Леониду Аркадьевичу. – Хотели ляльку? Получите!

Психотерапевт растерялся.

– Вы пообещали, что он здоровый будет, и соврали! – разъярилась нежданная гостья. – Заставили родить урода. Пять месяцев ему вчера исполнилось, а он голову не держит. Идиот и дебил! Вот теперь и мучайтесь с ним сами, а я не собираюсь!

И, не дожидаясь ответа от врача, Яценко убежала.

Всю ночь Буравковы не сомкнули глаз. Наутро Леонид Аркадьевич вызвал лучшего педиатра, и тот, после детального осмотра мальчика, наговорил кучу слов о его болячках. Бедный малыш был буквально справочником по детским болезням. И, как выяснилось, мать за ним отвратительно ухаживала – редко меняла подгузники, купала только по выходным, недокармливала.

Леонид Аркадьевич и Эвелина Петровна оставили малыша у себя, а всем окружающим озвучили историю о непутевой родственнице. Психотерапевт испытывал чувство вины перед Полиной, понимая, что поступил непрофессионально, и решил исправить свою ошибку. Леонид Аркадьевич и Эвелина Петровна любили детей, очень хотели иметь собственного ребенка, и вот теперь Провидение послало им как бы внука.

Через полтора года Ленечка выправился, окреп физически и стал радовать Буравковых здоровым аппетитом. Хуже обстояло дело с умственным развитием. Нет, мальчик не был идиотом в медицинском понимании этого слова, просто рос немного странным, очень тихим, незаметным. И он категорически не желал общаться ни с кем из сверстников. «Несадовский ребенок», «мальчик, требующий индивидуального обучения» – вот характеристики, которые получал от воспитателей и учителей Ленечка. Его пришлось забрать из школы, педагоги ходили к нему приватно, и Леня быстро обогнал по количеству усвоенного материала своих ровесников. У Леонида Аркадьевича была огромная библиотека не только специальной, но и популярной литературы – годам к десяти ребенок прочитал все. И еще один нюанс: едва мальчику исполнилось восемь, он заявил, что хочет стать кардиологом, потому что слышит, как у людей работает сердце.

Слух у Лени и впрямь был невероятный. Эвелина Петровна наняла «внуку» учителя музыки, но никакого усердия к игре на скрипке, пианино или гитаре тот не проявил. Правда, он освоил программу начальной музыкальной школы, но стать великим исполнителем Ленечке не было суждено. Мальчик мечтал о кардиологии и упорно твердил Эвелине Петровне:

– У каждого человека в груди стучит по-разному! Ну неужели ты не слышишь?

Она гладила малыша по голове и отвечала:

– Конечно, милый! Вот закончишь школу и поступишь в медицинский.

Эвелине Петровне, отлично знавшей проблемы Лени, плохо верилось в столь радужную перспективу. Какой там диплом о высшем образовании, если и с получением школьного аттестата наверняка возникнут сложности? Но не могла же она сказать мальчику: «Ты психически не совсем обычен, не сумеешь беседовать с больными и никогда не сдашь вступительных экзаменов».

Полина навещала сына очень редко. Лене никто не рассказал правду, и он считал Леонида Аркадьевича с Эвелиной Петровной своими родными дедушкой и бабушкой.

– Мама много работает, ей некогда к нам приходить, – убеждала Леню Эвелина Петровна.

Пожилой даме не хотелось, чтобы у него возник еще и комплекс брошенного ребенка, хватало других проблем. Но вот уж удивление: Ленечка обожал свою равнодушную мать и готов был броситься за нее в огонь или отрубить себе руку, если это понадобится для ее счастья.

– Другие родители во всем себе отказывают, – плакала старушка, – вкладывают в деток и душу, и деньги, а в ответ получают плевки в лицо. А здесь! Если мы покупали пирожные, Ленечка всегда спрашивал: «А мамочке оставили?» Полина для сына была божеством. Даже когда она не приходила на Новый год или на его день рождения, мальчик восклицал: «Бедная мамочка! Она так устает на работе, не сумела выбраться на праздник!»