Питер Адамс - Загадка замка Карентин

— Кто же на этот раз?

— Грэди.

— Если это была автомобильная авария, сэр, тогда…

— Не будьте идиотом, Вильямс. Провалиться мне на этом месте; если это была автомобильная авария. Но мы опять ничего не можем доказать, считайте, что труп исчез. В бензобаке было сорок литров бензина. На том месте, где ее нашли, удалось наскрести лишь горсть золы.

— Если вы позволите, я хотел бы задать один вопрос, сэр.

— Послушайте, вы тоже начинаете говорить таким же нелепым языком, как этот Фишер! — заорал на него инспектор. — И не стойте как жердь, словно у вас сросся позвоночник. Это действует мне на нервы! Что вы хотите спросить?

— Я хотел бы знать, как вы можете с такой уверенностью утверждать, что несчастный случай вовсе не несчастный случай.

— Понятия не имею. Но, черт возьми, я убежден в этом! Этого вам не достаточно?

— Нет.

— Гм, — пробурчал Бейли, как обрывающаяся басовая струна виолончели. — Хорошо. Давайте подумаем вместе. Возьмем факты, только факты, и ничего; кроме фактов.

— Согласен, сэр, только факты, — ухмыльнулся Вильямс.

— Послушайте, Вильямс, я запущу сейчас вот этой чернильницей в вашу голову Бегайте тогда целую неделю синекожим.

— Если вы позволите заметить, сэр, то на этом свете нет синекожей расы.

Вместо того, чтобы признать это несомненно правильное замечание, Бейли сделал что-то невероятное. Он схватил чернильницу, встал, подошел к Вильямсу и медленно, с наслаждением вылил ее содержимое на его голову. Потом, как когда-то Лютер, он разбил чернильницу о стену, хотя ему и не почудился там черт. Он сделал это скорее потому, что неожиданно его осенила мысль, которая была настолько же абсурдна, как говорил позднее сам, насколько абсурдной может быть иногда сама истина.

— Вот видите, все же есть синекожие люди, — обратился он к Вильямсу, который стоял, поджавши хвост.

Вильямсу было лет двадцать пять, он не курил, был здоров, холост и поэтому свободен от всяких забот. Бейли считал Вильямса излишне серьезным. Оказалось, что он ошибался.

— Вы убедили меня, сэр. — Молодой сержант посмотрел на себя в висевшее над умывальником зеркало. — Но шутка будет стоить вам десять фунтов. Эту сумму вы переведете на счет общества антиалкоголиков «Легко на сердце без виски» в Уолсе. В противном случае я сейчас же сажусь за стол и пишу остатком чернил жалобу. И у вас есть недруги, причем не только в полицай-президиуме, но и в прессе. — Он сказал это на полном серьезе, но потом вынужден был рассмеяться. — Вот будет спектакль, если я в этом виде попаду на первую полосу ливерпульской газеты! Заголовок: «Инспектор освящает своих подчиненных чернилами!» Фото вызовет сенсацию по всей Англии.

Бейли проглотил слезы. Он был шотландцем и поэтому, если верить преданию, немного скуповат. Но он обладал достаточным чувством юмора.

Молча вытащил он из кошелька десять фунтов и положил их на стол. Из портмоне он достал один шиллинг и добавил его туда же.

— Это на чистку. А теперь убирайтесь прочь с моих глаз и возвращайтесь лишь после того, как вновь будете принадлежать к белой расе.

Когда Вильямс вернулся, его расовую принадлежность нельзя было точно определить. На лбу, залысинах и висках кожа отсвечивала зеленым цветом, щеки отдавали в желтизну, а подбородок приобрел фиолетовый цвет.

Инспектор посмотрел поверх очков.

— Если вы основательно отмоетесь, то расовая проблема для вас будет решена, — заметил он. Потом неожиданно выпалил: — Этот Фишер совсем не пятидесятилетний человек независимо от того, имеет он отношение к этим убийствам или нет.

— У вас есть доказательства? — донимал Вильямс инспектора точно так же, как это было в начале беседы, когда Бейли утверждал, что бывшая начальница почты погибла не случайно.

— Доказательства, доказательства! — передразнил его инспектор. — Нет у меня доказательств, но зато у меня есть интуиция, вы, синяя борода.

— Для судебных следователей интуиция пустое слово. Это ведь ограниченные, то есть логически думающие люди. — Вильямс почесал подбородок.

— Послушайте! — Бейли поднял толстый указательный палец. — А что вы подумали бы обо мне, если бы я, например, сказал: «Сэр, я приложил максимум усилий, чтобы сохранить в этом сосуде кофе при температуре, которую вы предпочитаете». Ну, как?

— Я бы счел вас идиотом. Или… — У Вильямса началось просветление мозгов. — Вы считаете, что такой высокопарный слог дворецкого Фишер усвоил из книг? В действительности же он никогда не был ни дворецким, ни стюардом, ни кем другим?