Ольга Степнова - Леди не по зубам

Я заглянул в салон. За рулём и правда сидел желтолицый монгол, он широко и заискивающе улыбался, распространяя запах застарелого перегара. Плохо сфокусированный взгляд подтверждал мои подозрения.

– Он же пьян! – возмутился я.

– Глеб Сергеевич, трезвых монголов тут не бывает, – объяснил Адабас. – Может, где-нибудь в Улан-Баторе они есть, но только не здесь. Поверьте мне, это очень хороший монгол, и потом… он гораздо трезвее нас! Поехали, это последний шанс выбраться отсюда с раненым Германом, собакой и обезьяной. Я вам как местный житель говорю.

Пожалуй, шаман был прав. Я свистнул нашей честной компании и помахал ей рукой.

Идея прокатиться до Барнаула на разваливающемся УАЗе, с пьяным монголом за рулём, привела Сазона в восторг.

– Записывай, Элка! – заорал он.

– Нам в салоне всем места не хватит, – с кислой миной сказала Беда.

– А прицеп на что? – указал назад Адабас.

– Только, чур, я не в прицепе, – мрачно поставила ультиматум Беда.

– Я в прицепе! – захохотал Дэн.

– И я! – отозвался Герман Львович. – Во всяком случае, там гораздо больше шансов остаться в живых, – засмеялся он.

– А мне хоть на свинье, лишь бы домой, – пробормотал Троцкий, залезая в тележку.

Мальцев с сожалением протянул Адабасу резиновую женщину.

– Да надуйте вы уже наконец эту бабу! – взмолился я. – Сил нет на это смотреть! У неё же всё висит! Всё!!

– Вот не знала, что ты такой эстет, – с интересом посмотрела на меня Элка.

– Так она же это… валюта, – смутился я. – А имеет совсем нетоварный вид.

Мы с трудом разместились в УАЗике и прицепе. У меня было много скепсиса по поводу такого способа передвижения по Алтаю, но деваться было некуда. УАЗ вздрогнул, чихнул, плюнул чёрным дымом и помчался навстречу моей мечте о чистых носках и спокойной жизни.

Прочь от границы.

Прочь от степи, шустрых сусликов и проблем с электричеством.

Я вдруг понял, что от счастья хочу кричать.

– Вот, новый поворот! – запел Адабас. – Что он нам несёт…

Оказывается, он отлично знал тексты «Машины времени». И не было смысла уточнять – откуда.

Ведь шаманы – не тёмные папуасы.

Почему-то никто ни разу меня не спросил, что я люблю писать больше всего.

Я бы ответила – эпилоги.

И не потому, что в них наконец-то можно расставить точки, а потому, что у меня, как у автора есть полное право поставить в конце многоточие…

– Я не евнух, – говорит мне Бизя каждую ночь. – И господи, как я рад, что для того, чтобы любить тебя, Элка, мне не нужно строить шалаш!

– И я рада, – говорю я.

– Врёшь! Тебе нравилось, когда я носился с сучьями и ветками на плечах!

– Чуть-чуть. Это было так эротично!

– Вот-вот, а ещё признайся, тебе нравился Дэн!

– Нет, нисколечки.

– Врёшь! – Бизя нависал надо мной, и глаза его наливались тоской и бешенством. – Тебе нравился этот Златкович, у тебя черти в глазах плясали, когда ты смотрела на него, я видел!

– В нём была тайна, я сразу это почувствовала, а тайна…

– Это так эротично! – писклявым голосом передразнивал меня Глеб. – Слава богу, что всё это закончилось!

– Слава богу, – соглашалась я и в сотый раз вспоминала о том, как мы возвращались в Сибирск.

Монгол, несмотря на явное присутствие алкоголя в крови, оказался классным водителем – опытным, осторожным, а главное, неразговорчивым. Впрочем, последнее наверняка было связано с плохим знанием русского языка.

В Онгудае мы попрощались с шаманом. Адабас, всплакнув на прощанье и обменявшись с нами адресами, пообещал камлать и камлать за наше здоровье, удачу и благополучие. Не знаю, как Бизе, а мне было приятно думать, что где-то далеко, на Алтае, самый настоящий шаман будет обращаться к местным духам с просьбами, чтобы у меня, Элки Тягнибеды, всё было хорошо.

Сазон подарил Адабасу простреленную фляжку, в которой раньше хранил коньяк.

– На память о наших боевых буднях! – крикнул он очень громко, потому что в его слуховом аппарате сели батарейки, и он стал слышать как раньше, то есть – никак.

– Спасибо, – прижав к груди пробитый пулей трофей, поклонился ему Адабас.

– Не болей! – не расслышав, заорал дед. – Заскучаешь в своей дыре, приезжай ко мне на юга, я тебя на работу устрою. Будешь моим личным джинном в бутылке!

В Барнауле дед наконец-то добрался до банкомата и снял наличные деньги. Нам хватило на все прелести жизни. Мы посидели в ресторане, отоспались в гостинице, купили авиабилеты Сазону и Мальцеву, а нам – билеты на междугородний автобус.