Елена Логунова - Красота спасет мымр

Если бы он пришелся мне по голове, она бы сплющилась, как попавший под дорожный каток мотоциклетный шлем! К счастью, под удар попал только локоть, который я задрала вверх, протягивая руку к выключателю, и то вскользь. Видимо, нападавший в потемках не сориентировался и вполне разумно решил, что самая высокая точка возникшей перед ним фигуры в развевающихся покровах – это ее, фигуры, голова. С любой другой фигурой это было бы верно, но не со мной!

– И-и-и-и-и-и! – поросенком завизжала я.

Скользящий удар все-таки пришелся в чувствительную электрическую нервную точку, и меня с ног до головы перетряхнуло так, словно я сунула пальцы в открытую розетку. Вдобавок доска, которую ударивший меня мерзавец отшвырнул уже с порога, чувствительно стукнула меня под коленки и отбросила из прихожей в комнату, как лодочное весло – лягушонка. Мерзкий гад проскакал вниз по ступенькам, а я даже не успела его увидеть!

– Что случилось? Ты чего воешь? – в распахнутую дверь торопливо шагнула Ирка.

– И-и-и-и! – пропела я, баюкая отбитую руку.

Подруга включила свет, соединила взглядом мою перекошенную фигуру и вибрирующую на полу доску и моментально сделала вывод:

– Это она тебя?

– Кто – она? – плачущим голосом спросила я. – Думаешь, это была Мама Пасечника? Не было здесь никаких привидений! Тут сидел этот гад-вторженец, где он только прятался, ума не приложу!

– Гадина-вторженка, – поправила меня подруга. – Это баба была! Я рассмотрела ее, когда она вылетела из подъезда.

– Баба? – удивилась я. – Странно… Единственная баба, у которой был мой ключ, это старушка-соседка, но она сейчас лежит с сердечным приступом в больнице.

– И ключ тоже в больнице? – спросила Ирка.

– Насчет ключа ничего не знаю, мне его не вернули. Наверное, он остался у кого-то из работяг. О, верно! У меня работает одна баба – штукатурша Таня! Или Аня? Нет, все-таки Таня.

– Эта Аня-Таня, какая она? Высокая длинноволосая блондинка? Тетка, которая выскочила из дома, была довольно долговязой, с прической «конский хвост».

Я задумалась.

– Черт ее знает… Я видела эту штукатуршу один-единственный раз, когда договаривалась с ней о работе. Мы беседовали минут пять, и все это время она стояла на стремянке и мазала потолок какой-то белой дрянью. Что я могу о ней сказать? Когда стоит на стремянке, она действительно высокая. А что до длины и цвета ее волос, то они были скрыты под такой зюйдвесткой из газеты… В принципе, она может быть высокой длинноволосой блондинкой…

– Или лысой карлицей, – вздохнула Ирка. – Ладно, оставим экстерьер штукатурши в покое. Что с твоей рукой?

– Шевелится, – значит, не сломана. Но болит! Синяк, наверное, будет огромный и опухоль, – вздыхая, я поднялась на ноги.

– Сиди! – прикрикнула на меня подруга. – Компьютер твой разнесчастный я сама вырублю.

Кряхтя, она протиснулась в загроможденную вещами и мебелью комнату, через полминуты вылезла обратно, потушила всюду свет, закрыла все закрывающееся, подставила мне свое крепкое плечо, вывела во двор и заботливо усадила в машину.

– На сегодня приключений хватит, – тоном, не допускающим возражений, сказала Ирка. – Не оглядывайся на свой дом, я больше не поверну обратно, даже если он будет гореть синим пламенем!

Но я все-таки оглянулась. Дом не горел, мои окна в нем – тоже, а на темную тень, скользнувшую за угол, я не обратила внимания.

И зря!

– Сынок, – сказал Дональд таким нестерпимо-покровительственным тоном, что Степе послышалось «сосунок». – Что значит – она не хочет продавать квартиру? Мы хотим ее купить, и этого достаточно! Есть тысяча один относительно честный способ заставить человека сделать то, что нам нужно.

– Угрозы, шантаж, мордобой, что еще? – ехидно спросил немного обиженный Степа, демонстративно загибая пальцы.

– В нашем случае – игра на понижение, – авторитетно сказал Дональд, перебрасывая сигарету из одного угла рта в другой.

Рот у него был длинный, большегубый, похожий на утиный клюв, что сыграло не последнюю роль в стародавние дошкольные времена, когда дворовые друзья-приятели одаривали друг друга прозвищами. Дима Крякин был обречен на кличку «Кряква», но проявил хитроумие и сам предложил альтернативу – «Уткинсон», причем аргументировал замену своим фамильным сходством с диснеевскими мультипликационными утками. Дворовая братва посмотрела мультик, внесла коррективы и окрестила Диму Утенком Дональдом, что впоследствии сократилось до собственного имени.