Елена Логунова - Напиток мексиканских богов

– Соседа зовут Витя! – моя Тяпа кстати вспомнила имя антигероя Райкиного утреннего рассказа.

– Не вздумай позвать на помощь этого соседа! – всполошилась Нюня. – Он решит – ты хочешь того же, чего и Райка! Ты же совсем голая!

Бесспорно, это была проблема, в комплекте с запертой дверью представляющаяся неразрешимой. Имей я приличный вид, можно было бы попробовать привлечь внимание соседей. Балконы, протянувшиеся по всему фасаду здания, разделяли двухметровые перегородки, немного не доходящие до широких перил ограждения: я могла за них заглянуть, высмотреть на своем уровне или этажом ниже благородного кабальеро, внушающего доверие, и адресно позвать его на помощь. Но примерять роль героини спасательной операции на голое тело я не смела, а никаких подходящих тряпок на нашем балконе не имелось.

– А ты туда посмотри! – изнутри подтолкнула меня Тяпа. – Видишь?

Я посмотрела и увидела соседний балкон, на нем веревочку, а на ней, в свою очередь, – сохнущее полотенце.

– Нет! – пискнула Нюня, сообразив, что к чему.

– Да! – нажала Тяпа. – Не дрейфь! Перила широкие, ты будешь держаться за стеночку и пройдешь, как по гимнастическому бревну.

– Голая? – мрачно обронила я, понимая, что ничего лучшего мне, пожалуй, не придумать.

– А что? Акробатический нудизм! – хохотнула бесшабашная Тяпа.

– И босиком! – напомнила я и с сомнением посмотрела на перила.

Сегодня они были более-менее чистыми. То ли горничная в неожиданном приступе трудолюбия распространила уборку на все территории номера, то ли наш штатный голубь весьма своевременно решил освоить другие балконы гостиницы.

– Не надо, не делай этого, мне страшно! – заныла Нюня. – Упадешь с балкона – погибнешь!

– Останешься на балконе – тоже погибнешь! – возразила ей Тяпа.

Я закрыла глаза, дала волю воображению, и оно охотно нарисовало пару пугающих картин. На одной из них у подножия пятнадцатиэтажной башни лежало мое голое бездыханное тело. На другой картине мое голое бездыханное тело, замерзшее и похожее на неаппетитного синюшного бройлера, скрючилось в углу балкона.

– Есть еще третий вариант, – с дальним прицелом сказала хитрющая Тяпа. – Рано или поздно тебя увидят соседи, они позовут на помощь, и за твое возвращение к жизни будет бороться отряд спасателей или бригада пожарников!

С голыми руками, ногами и всем остальным встречать мужественных бойцов спецподразделений?! Стыдливая Нюнечка, как и следовало ожидать, обрисованной перспективы устрашилась и немедленно подтолкнула меня к перилам со словами:

– О боже, нет! Лучше смерть!

Страх – отличный катализатор. Через несколько секунд я была уже на соседнем балконе, где без промедления сдернула с веревки полотенце. Поспешно замотавшись в него, я ощутила слабость в коленках и обессиленно опустилась в пластмассовое кресло. Задача первостепенной важности – прикрыть наготу – кое-как решилась. Теперь можно было переходить ко второй фазе спецоперации под девизом: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». В моем случае – застрявших.

– Покричим? – задорно предложила Тяпа.

– Дай хоть отдышаться, – жалобно попросила Нюня.

Полулежа в холодном кресле, я медленно приходила в себя. Реанимационному процессу никто не мешал, в номере царили темнота и тишь. Неуверенным жестом протянув вялую руку, я толкнула балконную дверь и с недоверчивой радостью увидела, что она не заперта!

– Вот это, я понимаю, повезло! – возликовала Тяпа. – А ну, поднимайся, хорош задницу отмораживать, айда в комнату!

Я не заставила себя уговаривать и мгновенно ввинтилась в щелочку приоткрытой двери.

Оконный блок закрывали длинные портьеры. Я целиком уместилась в одну большую складку, заглянула в щелочку между полотнищами – и ничего не увидела. Тогда я приблизила к той же щелочке ухо – и ничего не услышала. Очевидно, в номере никого, кроме меня, не было.

Под прикрытием портьеры я опустилась на корточки и в полной темноте на четвереньках подобралась к просторной квадратной кровати. Она была застелена чем-то скользким.

– Значит, в данный момент там никто не спит, потому что постельное белье в этой гостинице не шелковое, а бязевое! Скользкое – это покрывало, – заключила наблюдательная Тяпа. – Можешь принять вертикальное положение, зажечь свет и осмотреться.

Вспомнив расположение электроприборов в собственном номере, я нащупала над плинтусом розетку, от нее по шнуру добралась до бра и включила его. В приглушенном желто-розовом свете нарисовалась пустая кровать, крайне небрежно застеленная помятым покрывалом, один угол которого сполз на ковер.