Елена Логунова - Суперклей для разбитого сердца

– Я буду похожа на Суламифь, – пробормотала я, но все-таки напялила на голову парик и начертала в воздухе пальцем шестиконечную звезду Давида.

– Очень мило, – похвалил Макс. – Теперь намажь свое загорелое лицо белилами – флакончик там же, в пакете, нашел его в нашей гримерке. Отлично! А теперь последнее, но немаловажное: надень, пожалуйста, этот милый халатик.

– Милый? – усомнилась я, развернув длиннополый лапсердак из отбеленной бязи.

Единственным украшением посконного одеяния служили деревянные пуговицы, формой и размером напоминающие тартинки с неровно обкусанными краями.

– Я позаимствовал его у нашей уборщицы, – невозмутимо сообщил Макс. – Тебе не нравится? Фасончик немного аксетичен, но вполне сойдет за «от кутюр», потому что натуральные экологически чистые материалы сейчас в моде. А главное, эта белая ряса закрывает твои выдающиеся ноги! Теперь тебя и родная мама не узнает.

Я достала пудреницу, по частям придирчиво рассмотрела свое отражение в маленькое зеркальце и нашла, что родная мама не просто не узнает меня: она, чего доброго, примет меня за свою кошмарную музу! Бледная, как рыбье брюхо, с наэлектризованными черными космами и в похожем на саван балахоне я выглядела просто отпадно! Чтобы соответствовать пугающему имиджу «Смерть с косой», мне достаточно было заплести волосы. Можно было ожидать, что в студии вокруг меня образуется полоса отчуждения.

– У нас еще полчаса до старта, – сообщил Максим, посмотрев на ручной хронометр. – Ты что-нибудь съешь?

– Таблеточку валерианочки, пожалуй, – ответила я.

Собственное стремительное превращение в Бабу Ягу меня огорчило. Как же легко, оказывается, потерять всякую женскую привлекательность! Я немедленно дала себе слово завтра же сходить в парикмахерскую, посетить солярий и обновить маникюр. Нет, лучше сегодня же, сразу после телешоу!

– Может, по пятьдесят капель? – предложил Максим, внимательно наблюдающий за моими переживаниями. – У тебя, наверное, после вчерашнего головушка болит?

Я непонятливо уставилась на него.

– Разве ты вчера не напилась, как свинка? – осторожно спросил Макс.

– С чего ты взял?! – оскорбилась я.

Я крайне редко употребляю алкогольные напитки в количествах, способных ощутимо повлиять на мое настроение и самочувствие. По правде говоря, мне много не надо: от одного-единственного бокала вина у меня катастрофически подкашиваются и ноги, и нравственные устои. И Макс, мой давний ухажер, знает об этом лучше других! Сколько раз на студенческих вечеринках он коварно пытался подлить мне в кофе порцию рома, которой хватило бы для полного кайфа старому пирату.

– Но ты несла такой бред! – округлил глаза Максим.

– Когда это? – удивилась я.

– Видишь, ты даже не помнишь! – приятель обрадовался, что уличил меня в притворстве.

– Чего я не помню?!

– Похоже, что ничего! – ухмыльнулся Макс. – Ты же звонила мне среди ночи и черт-те что говорила!

Я вытаращилась на Максима, как баран на новые ворота – вероятно, в этот момент каракулевый парик был мне особенно к лицу.

– Ты сказала что-то вроде: «Ох, какой ты дурак! Все, ты как хочешь, а я так больше не могу! Нужно что-то менять!» – Макс перестал жеманно пищать, бездарно и абсолютно непохоже имитируя мой голос, и заговорил вкрадчивым баритоном, обычно приберегаемым им для особых случаев:

– Дорогая, что ты хотела этим сказать? Может быть, ты устала от неопределенности наших отношений и наконец-то созрела для замужества?

Он перегнулся через стол и сцапал мою похолодевшую руку с далеким от идеального маникюром.

– Ты с ума сошел?! – пискнула я. – Я ничего такого не думала! И не говорила! И вообще тебе не звонила! Это была не я!

– Кокетка, – с укором сказал Макс, неохотно выпуская мою руку. – Мучительница!

– Нам пора идти в студию! – поспешно заявила я, на всякий случай убирая руки подальше от спятившего кавалера – в глубокие карманы моднячего уборщицкого халата. – Тебе перед записью еще пудриться и причесываться, а я бы в туалет сходила…

Упоминание о такой низменной прозе жизни, как посещение уборной, окончательно убило романтические порывы Макса, и мы заторопились к зданию телекомпании. На столике под дуновением ветерка, словно крылья бабочки, влипшей в лужицу варенья, трепетали страницы забытой брошюрки. Видимо, с вопросами к «Смывкам», несущим искусство в массы с помощью систем канализации, Макс уже определился.

Запись очередной передачи «Добро пожаловать!» тяжело далась всем участникам процесса. «Смывки» оказались наглыми невоспитанными парнями в несвежих одеждах. Они явились в студию изрядно подшофе и вовсе не пытались скрыть это обстоятельство, наоборот, требовали налить им еще прямо под объективами камер. В шумной свите артистов нашелся услужливый идиот, притащивший поднос с чашками, доверху наполненными отнюдь не чаем, а выдержанным коньяком. Раздосадованный Макс немедленно съязвил по этому поводу, назвав звездный квартет «Смывки» четырехзвездочной компанией.