Елена Логунова - Дефиле озорных толстушек

– Трошкина, ты молодец! – обрадовалась я. – Дай, я тебя расцелую!

– Но-но! Говорю тебе, я не такая! – Алка покачала перед моим носом пальцем, который расплывался в воздухе, оставляя за собой смазанный светящийся след.

– Кажется, мне уже хватит, – с сожалением пробормотала я.

Но оставлять вкусный коктейль было жалко, так что пришлось допить до дна.

– Кончай нализываться! – опустошив свой бокал, строго сказала я Алке. – Пойдем к этой Милене, спросим, с кем улетели к фрицам Саша и Миша.

– Пойдем! – с готовностью согласилась Трошкина.

Два коктейля придали ей необычную смелость. Обычно Алка решительна только на словах.

Покачиваясь на каблуках и трогательно поддерживая друг друга, мы протолкались к сцене и взобрались на нее. Мне с моим баскетбольным ростом это труда не составило, а мелкую Трошкину любезно подсадили какие-то парни. Очевидно, предупредительные юноши рассчитывали на продолжение стриптиз-шоу. Чтобы не разочаровывать их, раздухарившаяся Алка исполнила оригинальный номер. Она высоко подпрыгнула, уцепилась рукой за столб и покружилась вокруг него, поджав ноги, как цирковая обезьянка. Взвихрившаяся бело-розовая юбка нарисовала вокруг столба цветную спираль, напомнившую мне изображение ДНК в школьном учебнике по биологии. Зрители забили в ладоши. В финале самозваная артистка сползла к полу и мягко приземлилась на задницу. Я резко потянула ее за свободную руку, едва не выкорчевала при этом сам шест, но Трошкину все-таки подняла. После двух коктейлей – всего-то по триста граммов каждый! – она сделалась необычно тяжелой и с трудом держалась на ногах.

Обняв подружку так крепко, что легенда о нашей лесбийской связи могла считаться подтвержденной, я толкнула неприметную дверцу на заднике сцены и шагнула в узкий коридор, скучно выкрашенный зеленой масляной краской.

– Совсем как в школе! – растрогалась Алка, на ходу сколупнув кусочек – наверное, на сувенир.

– Руки не распускай! – прикрикнула я.

– Кто бы говорил! – не осталась в долгу Алка. – Отпусти меня, дылда!

– Сама пигмейка! – ответила я и прислонила подружку к стенке под дверью с надписью «Гримуборная».

– Просто уборная – это мне ясно! – поглядев на табличку, возвестила нетрезвая Трошкина. – Женская уборная и мужская уборная – тоже. А вот «гримуборная» – это как понимать?

– Считай, что это уборная братьев Гримм! – хмыкнула я и постучала согнутым пальцем в филенку двери.

– Тогда надо было написать с двумя буквами «м»: «Гриммуборная»! – уперлась отличница-медалистка.

Мычание в середине новообразованного слова пьяной Трошкиной удалось особенно хорошо. На слух, в неологизме было не две, а все двадцать две буквы «Эм»! Алка еще продолжала мычать, когда скрипучая дверь приоткрылась, и в коридор выглянула стройная женщина в элегантном брючном костюме из белого льна.

– Вы ко мне? – она удивленно посмотрела на меня и перевела взгляд на Трошкину, которая с отрешенным видом утробно гудела свое «эмм-эмм-эммм» – точь-в-точь, как чукча, играющая на национальном инструменте. Не знаю, как эта зуда называется, такая маленькая костяная фиговинка, которая вибрирует и мелодично мычит.

– Я к вам! – ответила я, акцентировав первое местоимение и заслонив собой музицирующую подружку.

Оставив Алку исполнять в коридоре напевы народов Севера, я вошла в гримерку и прикрыла за собой дверь. Милена мне не препятствовала, но присесть не предложила. Наоборот, взяла со стула сумку и тем дала понять, что собирается уходить.

– Добрый вечер, меня зовут Инна, – напрочь изгнав из голоса нотки хмельного веселья, сообщила я. – Я звонила вам сегодня по поводу съемок в телевизионной рекламе.

– А, помню. – Милена вздернула сумку на плечо. Похоже, сказанное мной ее не заинтересовало. – И что у вас?

– В смысле? – Спиртное огорчительно притупило мою природную сообразительность.

– Что вы рекламируете? Тампоны, прокладки, кремы, колготки, стиральный порошок?

– А, нет! Женскую одежду больших размеров!

– Ну а я-то тут при чем? – Милена машинально развернулась к зеркалу и придирчиво себя оглядела.

– Я сейчас расскажу все по порядку! – пообещала я.

Загодя отточенный на Трошкиной мой рассказ о незабываемой встрече в аэропорту вышел коротким и емким. Однако никакого толку от этого все равно не было.

– Ерунда какая-то! – нетерпеливо выслушав меня, заявила Милена. – Мой сын ни в какую Австрию не улетал, ни со мной, ни с другими женщинами! Кроме того, я вообще не знаю той гигантши, о которой вы говорите. Определенно, среди моих знакомых такой нет.