Елена Логунова - Банда отпетых дизайнеров

Я с лету отвергла мысль о том, что весь трудовой коллектив мясокомбината глубоко скорбит по поводу безвременной кончины партии молодых бычков, полегших под местной высоковольтной линией, и осторожно спросила:

– А что у вас случилось?

– Случилось страшное! – возвестил Владимир.

Собственно, я в этом уже и не сомневалась.

– Трагически погиб наш директор! – объяснил Владимир.

– Ка-ак погиб?! – вскричала я.

Катя и Люся подняли головы и устремили на меня встревоженные взоры. Нервная Трошкина заранее схватилась за сердце, и даже Сушкин выглянул из аппаратной, вопросительно заломив бровь.

Все более мрачнея, я выслушала обстоятельный ответ удрученного скорбью Владимира, пробормотала:

– Мы соболезнуем… – положила трубку и обвела лица коллег безрадостным взглядом.

– Кто помер-то? – не выдержал Андрюха.

– Наши с тобой надежды на гонорар за мясокомбинатский фильм! – уныло ответила я.

– Опять этот придурок забраковал нашу работу?! – мгновенно вскипел Сушкин.

– Тс-с-с! – я приложила палец к губам. – О покойниках надо говорить только хорошее!

– А есть еще покойники? – Эндрю сразу остыл. – Я имею в виду, кроме наших с тобой надежд?

Я кивнула:

– Вчера вечером погиб директор мясокомбината.

– Ка-ак погиб?! – хором завопили Катя, Люся и Андрей.

А Трошкина, не осознающая глубинного смысла трагедии, но не чуждая коллективизма, прочувствованно сказала:

– Ах! – и зажмурилась, старательно выжимая из сухих глаз слезинку.

– Не реви! – сердито сказала ей я. – Тебе-то что плакать? Ты с этим директором даже знакома не была! То ли дело мы все! Как мы с этим мясокомбинатором намучились, словами не описать!

– И все зря! – печально поддакнул Андрюха. – Он помер, и юбилейный фильм теперь на фиг никому не нужен!

– А мы даже предоплату не взяли, только небольшой аванс! – сокрушенно ахнула Люся.

Головы штатных сотрудников «МБС», лишившихся надежд на урочное получение заработной платы, печально поникли.

– Как он погиб-то? – блеснув глазами, с нехорошим интересом спросила Катерина.

Нетрудно было догадаться, что коллеге хочется услышать страшную историю, которая отчасти примирила бы ее с собственной потерей. Я безотлагательно пересказала коллегам то, что мне поведал скорбящий Владимир.

Директор мясокомбината Семен Сергеевич Хвостов, моложавый мужчина сорока с небольшим лет, погиб вчера утром. Его новый японский автомобиль упал в реку с крутого обрыва, а Хвостов в этот момент находился в машине и не сумел выбраться. Подробностей случившегося на мясокомбинате пока не знали, свидетелей происшествия не было, но многим – и в том числе моему информатору Владимиру – было известно, что у Хвостова была такая романтическая привычка: по дороге из дома на работу и с работы домой, в пригород, заруливать на обрыв за мостом. Очень уж оттуда вид открывался красивый, особенно в рассветные и закатные часы.

– Да, закат у него получился что надо! – съязвила Катя. – Уж закатился так закатился! Аж в реку!

– В Лету! – поддакнула эрудированная Трошкина.

– Эх, а я ведь тоже в выходные хотел закатиться! – со вздохом признался Сушкин. – Думал, получу честно заработанные денежки и закачусь к родне в станицу денька на два, гульну с шиком! Мне братаны ловлю раков показать обещали… О, я вспомнил! – неподдельно обрадовался он. – У братанов я был, у Васьки с Димкой, в станице Могилевской!

– Могилевской? И где же тут два слова в одном названии? – удивилась я.

– Конечно, два слова: могила и лев! – убежденно ответил Андрюха.

– Кстати, о царе зверей! – подала голос Люся. – Братцы кролики, куда же наш шеф запропастился? На работу не приходит, на звонки не отвечает! Я уже и домой ему звонила, там тоже никто трубку не берет!

– Предлагаю послать кого-нибудь к Михаилу Брониславичу на квартиру, чтобы дождаться прихода его супруги и поговорить с ней! – сказала Трошкина, усугубив словесный нажим давлением на мою ногу.

То есть это она так думала, что наступает на ногу мне, а на самом деле вслепую трамбовала каблучком просторную стопу Сушкина.

– Послать? – повторил Андрюха, заглянув под стол.

Я не поняла, относится ли сказанное к прозвучавшему ранее предложению, или же Эндрю думает, не погнать ли ему лесом новую коллегу с ее откровенными приставаниями. Проявлять грубость он все же не стал, осторожно вытянул ногу из-под нервно подскакивающей задней лапки Трошкиной и сказал:

– Я сейчас никуда поехать не могу, у меня машина вот-вот просчет закончит.