Наталья Александрова - Труп в холодильнике

– Ведьма! – закричала Леночка сквозь слезы и бросила в Ольгу компьютерной мышкой. Ольга увернулась, и мышка попала в Гошу из компьютерного отдела, который зашел к ним, чтобы поставить новые программы.

– Девчонки, вы чего, сдурели? – спросил Гоша, не поворачивая головы.

– Ведьма! – повторила Леночка и бросила в Ольгу пластиковой коробочкой, где находились чернила для принтера.

Коробочка открылась, и чернила веером разлетелись по комнате. Сотрудники повскакивали с мест, слышались ругательства и восклицания. Ольга, успевшая вовремя отскочить, злорадно рассмеялась и вышла из комнаты. В коридоре, однако, она заметила небольшое пятно на блузке и свернула в туалет.

Перед большим зеркалом стояла Даша из рекламного отдела, вторая бывшая жена любвеобильного Селиверстова, и удовлетворенно себя оглядывала. Она выкрасила волосы, темно-рыжий оттенок ей очень шел, глаза из-под челки блестели таинственно, губы улыбались. И костюм на Даше был новый, цвета пожухлой зелени, что, конечно, очень хорошо сочеталось с волосами.

– Прихорашиваешься? – спросила Ольга, включая воду в надежде замыть чернила, пока не высохли.

– Угу, – улыбнулась Даша. – Как тебе прическа?

– Напоминает воротник на бабушкином пальто, – сказала Ольга, – такими же рыжими клочьями...

Это была заведомая ложь, но сказанная таким уверенным тоном, что Даша встревожилась. Зеркало, однако, сообщило ей, что с прической все в порядке и костюм Даше очень идет, так что она улыбнулась чуть свысока и собралась уходить.

– А сказать, с чего тебя так разбирает? – спросила Ольга ей в спину. – Небось Василий пришел с цветами и сказал, что хотел бы все с тобой начать сначала?

– А если и так, ты против? – Даша стояла вполоборота и смотрела по-прежнему свысока.

– Пролетаешь, подруга, как фанера над Парижем, – притворно вздохнула Ольга, ей захотелось стереть с Дашкиного лица эту противную улыбку, чтобы она вскрикнула, изменилась в лице, почувствовала, что ноги ее не держат на этих немыслимых каблуках.

Сама Ольга высокие каблуки носить не могла – в них становилась еще заметнее вопиющая кривизна ног. И юбки короткие тоже были ей противопоказаны.

– Видели твоего Василия, когда он с одной блондинкой обнимался, – сказала Ольга проникновенно, – такая... объемная... – она показала рукой, – в красном платье.

– И что с того? – Даша – это не Леночка, ее с первого раза в сердце не поразишь, ни один мускул не дрогнул в ее лице.

– А то ты сама не знаешь, что это значит, – вкрадчиво заговорила Ольга, – не притворяйся глупее, чем ты есть. Жениться собрался Селиверстов, а тебе просто так голову морочил!

Даша была девица неглупая, надо думать, кое-какие подозрения насчет бывшего мужа у нее были, так что Ольгины слова упали на благодатную почву. Ольга успела заметить в зеркале, как на миг в Дашином лице мелькнула обида.

– Так что зря на костюмчик да на туфли потратилась, – присовокупила Ольга, чтобы окончательно Дашку добить, – никто не оценит...

– Ну ты и стерва! – как-то весело сказала Даша, полностью с собой справившись. – Ну ты и зараза!

И вот когда Ольга торжествующе усмехаясь, отвернулась к раковине, Дашка подскочила внезапно и зажала пальцем текущий кран, как это делают дети, балуясь на школьной перемене. Струя холодной воды окатила Ольгу с головы до ног. Вода попала на лицо, на волосы, облила всю блузку и даже хлюпала в левом ботинке. Брюки тоже были сыроватые, но на черном незаметно.

– Дура! – завизжала Ольга, но Даша уже покинула туалет, так хлопнув дверью, что распахнулось окно, и Ольгу еще и обдуло ледяным воздухом с улицы.

Вошла секретарша замдиректора Вера и закрыла окно. Будь на ее месте любая другая женщина, она не преминула бы позлорадствовать при виде бедственного Ольгиного положения, поскольку Ольга со своим отвратительным характером успела со всеми испортить отношения. Вера же с Ольгой никогда не конфликтовала – сплетни она не слушала, участия в обсуждениях отношений сотрудников и сотрудниц не принимала, с Ольгой вообще двух слов без дела не сказала.

Так и сейчас Вера посмотрела чуть удивленно, промолчала, вымыла руки и пошла по своим делам – прямая, гладко причесанная, как всегда, сдержанная...

– Мымра! – прошипела ей вслед Ольга. – Вобла сушеная!

Она долго провозилась возле сушилки, причем ботинок так и остался мокрым, а чернильное пятно на блузке размылось и приобрело очертания Каспийского моря. Что-то подсказывало Ольге, что блузку придется выбросить.