Дарья Донцова - Полет над гнездом индюшки

Хучик взвыл еще громче.

– Ненавижу всех, – визжала Аля, потерявшая человеческий облик, – ненавижу! Убить всех, всех, всех… А мама и папа – они-то всем врали…

Внезапно Раиса схватила Алю за плечи, встряхнула и со всего размаха влепила бьющейся в припадке девочке оплеуху. Аля всхлипнула.

– А ну закрой рот, – велела тетка, – немедленно!

Алечка вздрогнула.

– Ты должна молчать, – сурово заявила Раиса, – иначе будет плохо, понимаешь? Ну же, постарайся справиться с собой.

Аля судорожно вздохнула, дернулась, потом закатила глаза и рухнула на ковер, словно ей подпилили ноги. Все засуетились вокруг потерявшего сознание ребенка. Когда быстро пришедшую в себя Алю унесли в спальню, я попыталась встать с ковра, но не сумела, ноги меня не держали.

– Вовсе я не советовала сдать Алю в интернат, – принялась я оправдываться, – Неля жаловалась, что у дочери плохо идет французский, вот я и посоветовала ей отправить Алечку на три летних месяца в Париж, в колледж Святой Магдалины, девочка бы вернулась с отличным словарным запасом. Неля стала уговаривать Алю, но та не захотела, и идея отпала. Вот уж не думала, что девочка так восприняла мое вмешательство!

– Чего приседаешь?! – рявкнула Зайка. – А то мы не знаем тебя! Выбрось эту ерунду из головы!

– А меня она за что ненавидит? – глотая слезы, прошептала Машка. – Ну при чем тут я, если Неля ее букой обзывала?

Раиса вздохнула:

– Ты, детка, не держи зла на Алю, она вовсе так не думает, это ее горе кричало. Ну подумай, легко ли без родителей разом остаться?

Манюня затрясла головой.

– Ужас, если с мусечкой что случится, я просто не переживу.

– Может, врача вызвать? – спросила я.

– Не надо, – ответила Зайка, – спит она, завтра посмотрим.

– Пожалуй, пойду тоже лягу, – пробормотала я.

Кеша неожиданно воскликнул:

– Давайте выпьем чаю, как будто ничего не случилось! А потом ты отправишься на боковую, а Зая разместит гостей.

Я кивнула. Действительно, лучше сейчас сделать вид, как будто ничего не стряслось.

Следующий час все присутствующие самым старательным образом поддерживали светскую беседу. Я устала неимоверно и еле дождалась момента, когда смогла подняться наверх.

В спальне царили прохлада и темнота. Чувствуя себя пустой и выжатой, словно скомканный тюбик «Аквафреш», я доползла до тумбочки и зажгла ночник. Мягкий желтый свет упал на постель. Я приблизилась к кровати, хотела сесть, подняла глаза и… заорала в полный голос. Мне стало дико холодно, потом душно-жарко, затем на голову будто кто-то надвинул ушанку, перед глазами запрыгали черные мушки. Последнее, что видели мои закатывающиеся глаза, – была мерзкая кукла Сара Ли, восседавшая на моей подушке.

В нос ткнулась остро пахнущая вата. Я попыталась оттолкнуть ее и открыла глаза.

– Что случилось? – спросила Ольга.

– Там, – прошептала я, садясь на кровати, – вернее, здесь…

– Кто? – нахмурился Кеша.

– Говори скорей, – торопил полковник.

– Кукла, Сара Ли, сидит на подушке, мне очень страшно.

– Так я и знала, – протянула Зайка, – опять глупости. Ну как не стыдно! Только-только успокоились. Ну при чем тут кукла?

– Она убийца, Сара Ли, – лепетала я, обшаривая глазами спальню.

– Мусечка, ее здесь нет, – сказала Маня, – тебе показалось.

– Я видела ее совершенно ясно…

– Вы лучше лягте, – посоветовала Сашенька, – переволновались сильно, вот всякое и мерещится.

– Ты последнее время неадекватна, – поставила диагноз Зайка, – вчера моего папу за убийцу приняла, всех перебаламутила. Он сегодня страшно расстроенный уехал. Теперь с куклой… Нет тут ничего, да посмотри сама.

– Но она была.

– Зая, – велел Кеша, – принеси ей пятьдесят граммов коньяка и два куска сахара.

Мой сын пребывает в уверенности, что коньяк «Камю» вприкуску с рафинадом – идеальное средство от бессонницы, первых признаков гриппа, сломанных ног, туберкулеза и внематочной беременности. Причем, прошу отметить, сам он пьет исключительно виски, а коньяком потчует домашних. Я же терпеть не могу сахар и никогда не кладу его ни в чай, ни в кофе.

Но сопротивляться Аркадию бесполезно. Через пять минут в меня влили обжигающую, словно кипяток, маслянистую темно-коричневую жидкость и всунули в рот мигом рассыпавшиеся на крупинки кусочки сахара.

– Теперь на боковую, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, велел сын.

Пришлось залезать под одеяло.

– Спать!!! – приказал Аркадий.