Галина Гордиенко: Жизнь в полосочку

А толку чуть. Ну, поахали коллеги малость; шеф, вручая конверт с деньгами, поплыл лицом, масляно заулыбался и к ручке приложился – а цена этому цирку ровнехонько тридцать тысяч рубликов. Да еще из собственного кармана. Что особенно обидно.

Тамара в два глотка осушила стакан и раздраженно воскликнула:

—Кто заказывал танцы, тот пусть и расплачивается! Так, Крыс?

Бультерьер нервно вздрогнул, придержал лапой задребезжавшую миску и преувеличенно бодро гавкнул — не возражать же хозяйке? Хотя, если вспомнить… Или не надо?

Решив не портить пищеварение, Крыс немного посопел и начал старательно вылизывать драгоценную посудину. Она все еще пахла далеким завтраком, так что навести глянец на белую эмаль никак не мешало. Все лучше, чем припоминать — кто обычно расплачивался за Лелькины «танцы».

Тамару эта мысль воодушевила, она вытащила из изуродованной сумочки чудом уцелевший сотовый телефон и грозно подумала: «Ничего, Лельке даже полезно расстаться со сбережениями. Лишние деньги — лишняя головная боль, не я сказала. А ее совет дорогого стоит, так и заявлю. Мне лично — обошелся в тридцать тысяч…»

На длинные телефонные гудки в квартире Зиминых никто не подходил, но Тамара сдаваться не собиралась. Времени почти семь, вся семейка вот-вот должна собраться.

Кстати, куда старшая сестрица подевалась или в магазин выскочила? Ей-то не со службы домой спешить, Лелька и часа в своей жизни не проработала. Дети якобы. Да где ж она?!

Бультерьер притих — ужин запаздывал окончательно. Как и прогулка. Хозяйка злилась, атмосфера в доме на глазах накалялась, в воздухе запахло скорой грозой.

Только через пятнадцать минут к телефону соизволили подойти. К сожалению, всего лишь Мишка, десятилетний племянник. Лельке, как всегда, везло, Тамара бы сейчас с землей ее сровняла. И расстояние не помешало бы.

С трудом сдерживая раздражение, Тамара попросила подозвать маму, но Мишка вяло буркнул — нет дома. А папа только-только привел Динку из садика, они сейчас в ванной. Может, Тамара позже перезвонит, раз папа пока занят?

Голос племянника Тамаре почему-то не понравился. Она даже покрепче в трубку вцепилась. И сердито воскликнула:

—А мать где? В магазин побежала?

Мишка засопел сильнее. Тамара рявкнула:

—Мне Лелька нужна, понял, нет? А отец пусть из ванной хоть до утра не выходит! Так где мамочка?

И изумленно открыла рот, услышав от племянника:

—В творческой командировке.

Тамара громко сглотнула. Зачем-то обвела крошечную кухню взглядом — не старшую же сестру здесь искала! — и прошептала:

—Где?

Мишка терпеливо объяснил:

—Мама сказала, что уезжает в творческую командировку. Она… она книгу пишет. Детектив. А мы ее отвлекаем. Вот она и уехала.

—Куда?!

—Не знаю.

Теперь озадаченно сопела Тамара, а Мишка слушал.

Крыс тоже слушал. Из-под стола. Там же спасалась и его миска.

Бультерьеру было сильно не по себе. Нехорошие предчувствия томили и лишали аппетита. Впрочем, хорошая порция «Педигри» дело могла поправить, однако где ж она?

Мишкино упорное молчание мозги не прочистило, и Тамаре все-таки пришлось поговорить с мужем сестры, уж слишком странно звучало сказанное племянником.

С ума сойти — творческая командировка!

Надо же такое придумать! Лев Толстой в Ясной Поляне, не меньше. Или Пушкин в Болдино.

Конечно, племянник на удивление серьезный мальчишка и на мать походит только внешне, чему абсолютно все родственники искренне радуются. С другой стороны…

Он мог напутать!

Или не так понять.

Но Тамара напрасно надеялась на Сергея. Он ничего нового не сообщил, так что девушка теперь не знала, что и думать.

По словам Сергея, Лелька уехала сегодня после обеда. Куда — не сказала. Боялась, что обязательно будут мешать письмами или звонками. Зато сама клятвенно обещала звонить каждый вечер, чтобы Сергей и дети не волновались.

Лелька даже своего кошмарного кота прихватила. Зачем, спрашивается, ей Коська в «творческой командировке»?

Как поняла Тамара – эта дурочка совсем сошла с ума. Она действительно собралась писать детектив. Лавры Татьяны Поляковой и Александры Марининой ей спать не давали, не иначе. Бессонница беднягу замучила.

Нет, как она могла ничего не сказать единственной сестре, ведь звонила ей утром?!

На возмущенный Тамарин вопль Сергей лишь насмешливо фыркнул. Мишка же, подслушивающий по параллельному телефону, язвительно напомнил — у мамы и муж единственный, и сын, и дочь. Так что единственной сестре лучше не надрывать горло, а молча сопеть в тряпочку, тем более — она всего лишь младшая.