Люся Лютикова - А кому сейчас легко?

Неужели эта девица рассчитывает, что страховая компания ей поверит? Ну-ну.

– Мой муж был пьян?

– Абсолютно трезв! Первое, что сделал гаишник, – заставил его дыхнуть в трубку. И меня тоже! Представляете, какая наглость!

– Вы помните, в котором часу произошла авария?

– Сейчас скажу.

Алла достала мобильник, не снижая скорости, пощелкала кнопками и сказала:

– Мы долбанулись… в девятнадцать ноль четыре.

– Это точно?

– Абсолютно. Гаишники приехали через сорок минут, еще столько же времени оформляли протокол. Получается примерно два часа. Если учесть, что до аварии еще надо было доехать, всего выходит около трех часов. Ваш муж вам не врет.

Я прикинула: корпоратив начался в восемнадцать, около девятнадцати ноль-ноль запел Басков. Он исполнил две песни, потом был мой выход с пламенной речью. Убийство произошло еще через десять—пятнадцать минут. Да, все сходится, Виталий Кириченко просто физически не мог убить Елену Михайловну.

– Откуда вы знаете точное время? Неужели сфотографировали место аварии? Я знаю, что адвокаты советуют так делать.

Алла махнула рукой:

– О нет, я просто обзванивала распродажи и едва успела набрать номер обувного магазина Карло Пазолини, как врезалась в едущую впереди машину. Но я не виновата, – упрямо повторила она, – я хороший водитель!

– Это я уже поняла, – ответила я.

Хм, с таким самомнением, голубушка, ты представляешь явную опасность для окружающих!

Мы подъехали к зоопарку. Поблагодарив собеседницу, я собралась выходить из машины и уже взялась за ручку двери.

– Вы куда? – встрепенулась она. – А деньги?

– Какие деньги?

– Которые ваш муж просил мне передать.

Я очаровательно улыбнулась:

– Вы, наверное, что-то не так поняли. Муж просил передать вам привет. Вот, собственно, я его вам и передаю…

Аллу словно холодной водой окатили. Мстительно прищурившись, она прошипела:

– А вы не думаете, что любовницей вашего мужа могу быть я? И мы с ним просто договорились вместе вас обмануть, а?

Ответ пришел сам собой:

– Если бы вы оказались его любовницей, то я была бы счастлива.

– Почему?

– Это была бы достойная расплата за все мои страдания.

Девушка захлопала глазами, переваривая услышанное. А я воспользовалась паузой, чтобы улизнуть.

Войдя домой, я первым делом наткнулась на пышный зад Галины Егоровны. По комнате она передвигалась, согнувшись буквой «зю».

– Что с вами? – всполошилась я. – Вам очень плохо?

– Радикулит, проклятый, скрутил, – простонала она. – Видно, меня вчера на Воробьевых горах продуло. Ох, как не вовремя, мне же на работу идти!

– Какая работа! Вызывайте «скорую» и оформляйте больничный.

– Люся, ты в какой стране живешь? Мы уже не в СССР! Какой больничный? Если я один раз не выйду на службу, меня уволят. На мое место десять таджичек в очереди стоят!

Осознав свою неправоту, я предложила:

– Давайте я за вас сегодня полы помою! Только объясните, где ведро с тряпкой лежат.

Хозяйка замотала головой:

– Нельзя тебе туда. Вдруг соседи твои бывшие тебя увидят и в милицию донесут?

– Ерунда! Уборщицу обычно никто в упор не замечает. Вот скажите, кто-нибудь из жильцов здоровается с вами?

Галина Егоровна задумалась, на секунду перестав охать и стонать, потом сказала:

– Никто.

– Ну вот, что и требовалось доказать! А даже если кто меня и узнает – разве у меня на лбу написано, что я в розыске нахожусь?

Галина Егоровна была вынуждена согласиться с моими доводами и вручила ключ от подсобки. И я отправилась в свой бывший дом.

Совершенно спокойно я зашла в подъезд, переоделась в серый халат и, набрав ведро воды в подсобке, принялась мыть вестибюль. Работы я не боялась, даже предвкушала ее. Сейчас разомну косточки! Физический труд полезен для людей творческой профессии! Гиподинамия не пройдет!

Вестибюль я вымыла легко, можно сказать, играючи. Площадка первого этажа далась тяжелее. На втором этаже у меня стали дрожать руки. На третий – свой – этаж я вползла взмокшая, как скаковая лошадь.

Я вяло возила тряпкой около лифта, когда из него вышла бывшая моя соседка, ювелирша Изюмова. Увидев меня, она испуганно отпрянула, словно к ее носу поднесли живого скорпиона.

– Люся, что вы делаете?! – в ужасе вскричала дама.

– Полы мою.

– Но зачем? Это же работа уборщицы!

– Теперь я ваша уборщица.

– Как?!

Опершись на швабру, я принялась рассказывать:

– Про мировой финансовый кризис слышали? Так вот – я его жертва. С работы меня уволили, другой работы найти не удалось, счастье еще, что освободилось место поломойки. На него был дикий конкурс – триста человек на место, больше, чем на вступительных экзаменах в МГИМО. Но победила я благодаря знанию трех иностранных языков!