Татьяна Луганцева: Ангел на каникулах

— Я очень виновата, я извиняюсь. Но мне показалось… Я ничего не помню, — ответила Яна.

Врач побагровел, развернулся и пошел к двери. Художник-криминалист резким движением выкинул вперед руку, и по палате со свистом пролетел какой-то предмет. Константин Игоревич упал лицом вниз, а в его спину вонзился нож, вокруг которого растекалось красное пятно.

Яна от ужаса несколько мгновений ничего не могла произнести, а затем пронзительно завизжала. Напавший зажал ей рот руками.

— Тише! А то сейчас и тебе глотку перережу! И не надо из меня клоуна делать! Когда я встретился с тобой глазами, сразу понял, что ты меня вспомнила. Женщина, которая сует нос не в свои дела! Увидела мужчину в женской примерочной — пройди мимо! Так нет, еще и вещь мою унесла. Ну что, примерила? Лучше бы ты сразу померла. Я рад, что у нас с тобой одинаковый вкус, но должен тебя огорчить: мне придется тебя убрать. И не делай такие большие и невиноватые глаза. Ничего личного! Ночью я уже убил одну, приняв за тебя. Хочешь знать, как я тебя нашел? Когда в магазине началась заварушка, я переждал в подсобке магазина, потом проследил за вами. А теперь выбирай: или ты мгновенно умрешь от укола, или я порежу тебя на куски, и буду это делать долго и мучительно. Достала ты меня, и первым делом я отрежу тебе язык, чтобы ты не орала, — прошипел бандит.

Одной рукой он продолжал сжимать ей рот, а второй вытащил шприц, набрал в него воздух и воткнул в пластиковую трубочку капельницы.

— Молодец! Правильный выбор.

Он надавил на поршень шприца. Яна вздрогнула, закатила глаза, дернулась и затихла.

— Ну вот и всё. — Бандит ее отпустил и повернулся к лежащему в луже крови врачу, чтобы вытащить нож.

В этот момент его настиг сильнейший удар по спине, а затем и по голове.

— Вот теперь всё! — Яна тяжело дышала, стоя над преступником со штативом капельницы в руках, словно с мечом над поверженным врагом.

Яна сидела в милой, уютной гостиной Вейкиных и пыталась пить чай из фарфоровой чашки. Руки у нее сильно тряслись, и она очень боялась разбить дорогой предмет.

— Не знаю от чего: то ли от выпивки, то ли наркотики еще не вышли, а может, от мышцы потянула, когда била этого убийцу, — сказала она в свое оправдание. — Извините. Это не для светской беседы. Господи, какой же тонкий фарфор, я его не чувствую.

— Яна, и разобьешь — не велика потеря! А если тебе неудобно пить, я могу перелить чай в обычную чашку, — предложила Стефания Сергеевна.

— Ой, да! Если можно.

Стефания Сергеевна ушла на кухню и вскоре вернулась с большой фаянсовой чашкой.

— Ну, ты даешь, конечно! — покачал головой Мартин. — Этого подонка уже дожали, и он начал давать показания. Только всё время оборачивается и шепчет: «Чертова блондинка!»

— Ничего, у него теперь будет много времени, чтобы и о жизни подумать, и обо мне повспоминать, — улыбнулась Яна. — Этот недоумок подумал, что я буду лежать перед ним беззащитной жертвой с капельницей в вене. Да я как только увидела этого якобы художника-криминалиста, натянула на себя одеяло и первым делом вытащила иглу из вены.

— Ты у меня сообразительная, — похвалил Мартин.

— В минуты опасности сам иногда не знаешь, что выкинешь. Организм мобилизуется. Жалко Константина Игоревича, он явно ничего не заподозрил. Я думала, что бандит даст ему уйти.

— Он выкарабкается, я узнавал, — ответил Мартин.

— Интересно у тебя получается. Привез женщину в другой город, чтобы защитить, а на деле подверг еще большей опасности, — произнесла Стефания Сергеевна. — Тебе же звонили из Москвы?

— Да, но я хотел утаить этот факт, чтобы Яна еще погостила у нас. Яна, Виталий сообщил, что ты может возвращаться в Москву. Все преступники пойманы, тебе больше ничего не угрожает. А твой друг патологоанатом идет на поправку, — сказал Мартин.

— Ну и хорошо. Завтра же и поеду. Отдохнете от меня, — ответила Цветкова.

— Ты нам совсем не мешаешь! — поспешила заверить ее Стефания Сергеевна. — Правда, Мартин? Мы даже скучать будем…

— Да уж, — отвела глаза Яна.

— Наверное, я должна вас оставить наедине. Вам же есть о чем поговорить?

— Мама, ну нельзя же так прямолинейно! — смутился Мартин.

— А как с тобой еще? Неужели ты будешь идиотом и отпустишь Яну? Посмотри, как ты преобразился. Сколько у тебя было женщин, но впервые ты стал таким, каким был, когда любил Настю. Если ты боишься себе признаться, что снова влюбился, так я тебе скажу! И не надо считать это предательством. — Стефания Сергеевна удалилась с гордо поднятой головой.