Дарья Донцова - Инстинкт Бабы-Яги

Алена пожала плечами:

— Я никогда не заигрываю с женатыми мужчинами. Считаю, если кавалер имеет штамп в паспорте, то он обязан жить со своей женой. На службе у нас великолепные отношения, в клиентах мы недостатка не испытываем, и потом, в «Злате» люди сидят на окладе, и неважно, сколько туристов ты обслужил — десять или сто, все равно в конце месяца получишь оговоренную контрактом сумму.

— Вспоминайте, — настаивала Нора, — похоже, вас задумал сжить со свету кто-то из близких.

— Отчего вы так решили? — влез в разговор Илья. — Может, это маньяк.

— Для постороннего человека преступник слишком осведомлен, — пустилась в объяснения Нора, — ну подумайте сами. Он знает, что вы придете домой поздно, около часа ночи, и устанавливает кастрюлю с серной кислотой. Кстати, неглупая идея. Обратись вы в милицию, там бы точно сказали, что действует подонок, задумавший убить абы кого. Поставил сверху на дверь емкость и ушел. Мало ли кто потянет ручку. Но на самом деле тут имелся тонкий расчет. Негодяй знал, что вы вернетесь домой около часа, причем был в этом совершенно уверен! Ну-ка, вспоминайте, кто в курсе ваших дел?

— Дай мне закурить, — нервно попросила Алена у спутника, — свои в машине забыла.

Илья вытащил из кармана «Житан».

— У меня же очень крепкие.

— Давай, давай, — отмахнулась Алена.

Затянувшись, она поперхнулась и тут же загасила сигарету.

— Говорил же, — покачал головой Илья, — слишком тяжелые, тебе не по вкусу.

— Хотите мои? — предложил я и вынул «Мальборо».

Алена с сомнением посмотрела на бело-красную пачку.

— Нет, спасибо. Вообще говоря, я мало курю и употребляю только очень слабые, ментоловые сигареты. Лучше потерплю. Какая гадость этот «Житан»!

— Согласна, — кивнула Нора и вытащила свои любимые папиросы «Беломорканал».

Для меня остается загадкой, где моя хозяйка приобретает это жуткое курево, в ларьках и магазинах его нет.

— Так кто знал, что вы пойдете домой около часа ночи? — настаивала Нора.

— Да все, — протянула Алена, — дело в том, что в тот день «Злата» справляла день рождения шефа в ресторане. Хозяин позвал сотрудников, постоянных клиентов, человек сто, не меньше.

— Так, — нахмурилась Нора, — попробуем с другой стороны. Кто был в курсе, что вы отправитесь в «Орион» за продуктами?

Алена принялась теребить рукав свитерка.

— Каждый вечер туда хожу. Супермаркет рядом с моим домом.

— Говорю же, совпадение, — снова засуетился Илья.

Алена глянула на спутника:

— А газ?

— Какой газ? — насторожилась Нора.

— Так почему я сегодня к вам приехала, — воскликнула Шергина, — вы до конца дослушайте!

По мере ее дальнейшего рассказа лицо Элеоноры вытягивалось. Я тоже насторожился. Если происшествия с серной кислотой, пакетом молока и автомобилем еще худо-бедно, но можно было счесть за случайность, то произшедшее сегодня не лезло ни в какие ворота.

Утром Алена, как всегда, отправилась на службу. Приехала в контору, раскрыла портфель с документами и схватилась за голову. Папка с путевками и билетами осталась лежать дома на кухне, на столе. Очевидно, торопясь на работу, девушка попросту забыла ее. Пришлось, чертыхаясь, нестись назад.

Войдя в квартиру, Алена почувствовала резкий неприятный запах. Девушка вбежала в кухню и остолбенела. Самая большая конфорка была открыта, на ней стоял чайник с водой. Быстро перекрыв газ, Алена плюхнулась в кресло. Самые мрачные мысли полезли в голову. Во-первых, она очень хорошо помнила, что выключила плиту и даже завернула кран на трубе. Во-вторых, девушка никогда утром не ставит на огонь чайник, а варит кофе в небольшой джезве. В-третьих, всегда перед уходом открывает форточки, потому что не любит возвращаться в душную квартиру. И было необъяснимо, каким образом вышло так, что плита оказалась включенной, окна крепко закрытыми, а чайник стоял на конфорке?

— Понимаете, — горячилась Алена, — у меня есть привычка: войдя в подъезд, я закуриваю и вхожу в квартиру с зажженной сигаретой.

— Странное какое пристрастие! — не вытерпел я. — Почему вы не закуриваете дома, в кресле? Сами же только что говорили: курите мало.

Алена улыбнулась:

— Детский комплекс. Отец не разрешал мне дымить. Я и курить-то начала в подростковом возрасте, чтобы доказать окружающим свою взрослость. Папа нещадно ругал, один раз даже ремнем выпорол. Странное поведение для человека, который сам курил с двенадцати лет. Но факт остается фактом, отец не мог меня видеть с сигаретой, но в двадцать один год я ему категорически заявила: «Я совершеннолетняя не только по нашим, но даже и по европейским законам и буду курить где и сколько хочу».