Наталья Александрова - Резидент на поводке

– Видите – среди объектов проверки назван конкретно ваш магазин! – торжествующим голосом заявил Борис Борисович. – Надеюсь, вам все понятно?

– Объясните, – Римма Романовна несколько понизила голос, но не спешила сдавать позиции. – Объясните, с каких пор и по какой причине продовольственные магазины проверяют на предмет этой самой... защиты русского языка? Мы же не образовательное учреждение и не средство массовой информации?

– Что вы такое говорите? – прогрохотал Борис Борисович, еще больше раздувшись. – Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей! А если сосчитать все магазины вашей сети – получатся тысячи и даже десятки тысяч! А если взять все продовольственные магазины города – это уже миллионы! А если в масштабах страны... Так что воспитательное значение продовольственного магазина гораздо больше, чем у какой-нибудь школы или газеты! У какого средства массовой информации такая огромная аудитория?

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с еще большим возмущением:

– И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей? Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни – одни иностранные слова! Вот, например, у вас на пиджаке табличка – администратор! А у той женщины – и того хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему, патриотично?

– А как же прикажете называть? – опешила Римма Романовна.

– По-русски! – ответил Борис Борисович. – Исключительно по-русски!

– Как же будет администратор по-русски?

– Есть хорошее русское слово – приказчик! Если вы женщина, то будете приказчица!

– Боже мой! – Римма Романовна заметно побледнела. – А как прикажете называть кассира-контролера?

– Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик», или «коробка», значит, кассира-контролера порусски следует называть «ящичник-проверяльщик» или, еще лучше, «коробейник-проверочник»... коробейник – прекрасное русское слово! Еще Некрасов...

– Дурдом! – ужаснулась видавшая виды «приказчица». – Да я ни за какие деньги не смогу людей найти, которые согласились бы работать «коробейником-проверочником»...

– Вы что, конкретно против этого национального проекта? – с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.

Его подручная брюнетка тут же вытащила большой блокнот и принялась что-то в нем строчить.

– Нет, – испуганно возразила Римма Романовна. – Я, конечно, не против... я просто была не в курсе относительно этого проекта... Девушка, вы что там записываете?

– Я вам не девушка, а Ольга Николаевна, – сквозь зубы произнесла спутница грозного ревизора. – А что я записываю – это вас нисколько не касается!

– Ольга Николаевна, не торопитесь. – «Приказчица» понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу: – Может быть, мы не будем обсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне в кабинет, там будет удобнее?

Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различными контролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса» каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозила проверка, – от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте. Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору. Вопрос был непростой – переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина, а недоплатишь – ревизор останется недоволен и устроит какую-нибудь подлянку...

– Ну вот, опять! – скривился ревизор. – Как вас от этого отучить?!

– Чем вы недовольны? – перепугалась Римма Романовна.

Она решила, что столкнулась с самым страшным явлением природы – ревизором, который не берет взяток.

– Куда вы меня только что пригласили?

– К-куда? В свой к-кабинет!

– Вот опять иностранное слово!

– А как же его называть?

– Столько хороших, патриотичных вариантов: закут, чулан, это... как же... подклеть...

Судя по неуверенности, с которой он произнес последнее слово, ревизор и сам не вполне точно знал, что оно обозначает.

– Боже мой! – Римма Романовна схватилась за сердце. – Это что же – мне теперь придется работать... в чулане?

– Ну, не обязательно в чулане, – смягчился Борис Борисович. – Можете в этом... в загнетке!

– Ну, в загнетке так в загнетке! Спасибо, что не в сортире! – вздохнула Римма Борисовна.

– Не сортир надобно говорить, – снова перебил ее ревизор, – и не туалет, а отхожее место!

– Ладно, пожалуйте в отхожее место... тьфу, прошу в мой загнеток...

– Минуточку! – Борис Борисович коршуном подлетел к доске объявлений и сорвал с нее листок с объявлением о приеме на работу. – Ну вот опять... одни иностранные слова! Менеджер зала, кассир, оператор... слава Богу, хоть одно есть русское слово – уборщица! Скоро и ее в «оператора ручной уборки» переименуют!