Дарья Донцова - Сафари на черепашку

– Не знаю, – прошептал я.

– И я тоже, – вздохнула Нора.

– Когда Аню арестуют, мы потребуем, чтобы она ответила на этот вопрос, – закричал я.

– Не горячись, – подняла вверх указательный палец Нора, – думаю, этот вопрос останется без ответа.

Как ни прискорбно, но Элеонора оказалась права. Вся предпринятая ею активность по поискам Анны Араповой оказалась тщетной. Единственное, что моей хозяйке удалось узнать, это то, что женщина с такими данными пересекла границу и вышла из самолета в аэропорту Хитроу.

Далее следы Анны терялись, названия банка, где хранятся деньги, мы не знали, да и не станут его служащие выдавать тайны клиентов, тем более обладателей черных карточек.

Рогатый умер в психиатрической лечебнице, Грибков выздоровел и попал в СИЗО. Он честно признался следователю во всем и сейчас ждет суда. Маша Башлыкова узнала, в чем был замешан Игорь, и уволилась из «Гемы». Тело Марины так и не нашли. В конце концов Эдик Марков был вынужден объявить о пропаже Араповой и смерти Константина, журналисты, словно спущенные с цепи собаки, принялись добывать информацию, и, наверное, кто-то из сотрудников МВД проболтался. Правда вылезла наружу, и долгие месяцы имя Араповой полоскали на страницах прессы. Ее фирме был нанесен сокрушительный удар, «Гема» объявила себя банкротом. Не знаю, является ли это правдой, или хитрый Эдик просто решил открыть то же предприятие, но под иным именем, но сейчас в роскошном здании расположена контора «Форо», и она также занимается лекарствами. Зато студия Маркела Листового неожиданно стала очень модным местом, по непонятной для меня причине люди, прочитав в газете, где работал парикмахер Алексей Грибков, валом повалили в салон. Рита Семина по-прежнему стоит у кресла с ножницами в руках, но это все, что я о ней знаю.

Через день после моего освобождения из бункера Николетта устроила невероятный скандал. Я, чувствуя себя виноватым, невнимательным, жадным сыном, пожалевшим денег на лекарства для матери, попытался заслужить прощение, но вставить фразу в поток словес, льющийся из маменьки, мне так и не удалось. В конце концов она сменила гнев на милость и сказала:

– Сегодня в семь явишься на суаре [11]. Изволь одеться прилично, будут все.

Решив не злить маменьку, я ровно в четверть восьмого вошел в хорошо знакомую прихожую. Николетта, одетая в обтягивающее платье нежно-розового цвета, взяла протянутые мною ей розы и недовольно констатировала:

– Красные! Неужели нельзя запомнить, что я обожаю желтые!

Я молча улыбался, ну не напоминать же маменьке, что пару недель назад, получив от меня букет цвета охры, она протянула:

– Фу, желтые, это к измене! Обожаю красные.

– Тася, – рявкнула маменька, – возьми эти отвратительные растения, сунь их куда-нибудь… ну, поставь в туалете, а ты, Ваня, слушай! Сколько можно ходить в холостяках, а?

Я постарался не измениться в лице. Поскольку провинился с таблетками и едва заслужил прощение, теперь придется общаться с очередной невестой, найденной для меня неуемной Кокой.

– Мака привела девушку, умную, воспитанную, образованную, единственную дочь богатого отца, тот, правда, не живет с семьей, но…

Значит, не Кока, а Мака раздобыла красотку! Впрочем, суть дела от этого не меняется. Подталкиваемый Николеттой, я вошел в гостиную и принялся целовать надушенные сморщенные лапки молодящихся прелестниц, повторяя бесконечное количество раз:

– Вы чудесно выглядите, этот цвет так оттеняет ваши глаза!

– Ваня, – позвала меня маменька, – знакомься, Надин Ланская.

Я обернулся, улыбка приросла к лицу. Около Николетты стояла высокая стройная девушка.

– Надя, – представилась она и протянула мне руку.

Я хотел было сказать: «Мы знакомы, виделись в метро, вы учили меня наступать шпилькой на ботинки мужчин или втыкать в назойливого кавалера иголку», но, к счастью, вовремя сообразил, что этого говорить никак нельзя.

– Вава, – пнула меня маменька, – поздоровайся нормально! Ох уж эти мужчины, видите, Надин, он просто онемел при виде вашей красоты. Ну ладно, поговорите без меня!

Я кашлянул.

– Здравствуйте. Хотите чаю?

– С удовольствием.

– Вот тут, в кресле?

– Спасибо.

– С лимоном?

– Да, мерси.

Мы сели рядом и завели светскую беседу:

– Погода радует.

– Очень тепло.

– И ветра нет.

– Может дождь пойти.

– Вы правы.

Вдруг Надин пошевелила ногой, я быстро спрятал ступни под кресло.