Дарья Донцова: Яблоко Монте-Кристо

– Сделайте одолжение, сядьте, придите в себя и начните рассказ.

Мужчина никак не отреагировал на мою пламенную речь, он продолжал облизывать Элеонору, я даже растерялся, но тут хозяйка сумела вывернуться из его цепких рук и с негодованием воскликнула:

– С ума сошел! Ты ел воблу! Отвратительно!

– Всего одну рыбку, с пивом, на вокзале, – признался мужик и радостно взвизгнул: – Ты меня узнала?

– Нет, – сердито ответила Нора, схватила со стола упаковку бумажных платочков и принялась яростно вытирать лицо и шею. – Мы разве знакомы?

– Дык, конечно, – засуетился мужичонка, судорожно раскрывая портфель. – Во, глянь фотки!

Нора уставилась на снимки, которые ей протягивала не совсем чистая, а если быть откровенным, просто грязная рука.

– Ну, позырь. Это тетя Катя, во!

– Тетя Катя? – вздернула брови Нора.

– Верно! – пришел в экстаз клиент. – Слева дядя Юра, на табуретке бабка, за ней дед Михаил, не Павел, Пашка уже тогда помер. По правую руку Анька, бабкина племянница! Ну ваще-то не родная, она от дедовой второй жены третьего мужа пятой дочери сына. Сеня его кличут. Так Сеня мне кумом приходится! Во, это я.

– Где? – окончательно растерялась Нора.

– Дык в коляске, возле Машки, жены Пашки, который помер из-за дяди Юры, тот в него вилы ткнул по случайности. Пришел в сарай сено корове нагрести, а там Пашка спит, он туда из-за Ленки влез, соседки Ваньки, которого Любка выперла, потому что за Николашу замуж вышла. Теперь разобралась?

Я скосил глаза на Нору: первый раз за годы службы вижу, чтобы хозяйка потеряла способность к вербальной активности, у нее, похоже, парализовало голосовые связки, наверное, от крайнего удивления. Но гость истолковал воцарившуюся тишину по-своему.

– Значитца, скумекали, – удовлетворенно закудахтал он, – а вот и ты!

– Где? – отмерла Нора.

– На фотке, возле Мишки, который в колодец упал. Утоп, бедолага, спьяну. Зря его Анька за водой бухого послала. Могла б сообразить, что это плохо закончится. У нее уже Сережка-то утонул, на фига было Мишку посылать… – зачастил гость.

Элеонора выхватила из рук дурака снимок.

– Действительно, – протянула она, – это я, вот странность. Так! Молчать!

Дядька вздрогнул и закрыл открывшийся было рот.

– Ни звука более! – рявкнула Нора. – Отвечайте лишь на мои вопросы. Вы кто?

– Леха, – растерянно сообщил клиент.

– А если назваться полностью?

– Алексей Иванович Одеялкин, – пробормотал дурак.

Я вздрогнул, Нора хмыкнула:

– Одеялкин, это здорово. Теперь нам нужны Кроваткин, Простынкин и Тумбочкин, тогда набор станет полным!

Леха вытаращил глаза, его недоумение было легко объяснимо: последняя фраза Норы явно прозвучала для гостя загадочно. Алексею ведь неизвестно, что я Иван Павлович Подушкин.

– И какое дело привело вас к нам? – начала докапываться до истины Элеонора.

– Так приехал на обследование, во, у меня бумага есть, – засуетился Леха, – направление в центр, здоровье зашалило… сердце…

Фразы полились из Алексея Ивановича, словно вода из крана; несмотря на некую корявость речи и бесконечные слова-паразиты, я довольно быстро разобрался в сути вопроса.

Леха живет не в столице, а в маленьком городке. В последнее время он, несмотря на молодость, испытывает некий дискомфорт в левой стороне тела, его словно колют булавкой то в районе лопатки, то чуть ниже. В родном местечке Одеялкина есть больница и врачи. Только, увы, диагностировать болезнь местные гиппократы могут лишь при помощи фонендоскопа и рентгена, о всяких новомодных примочках вроде томографа в крохотной клинике знают лишь понаслышке. Но Леха упорный человек, к тому же он очень испугался грозящего ему инфаркта, вот и сумел выбить для себя направление в столичную клинику.

Но мало получить необходимую справку с печатями, надо еще купить билет, добраться до Москвы, поселиться в гостинице… В общем, болеть – дело затратное, а Леха совсем не богат. Ладно, на проезд он наскреб, но вот на отель не набрал, денег на дорогой номер не хватило. Леха расстроился и даже упрекнул свою сестру Нинку:

– Ты слишком много на себя тратишь, за каким фигом журналов накупила?

Нинка обозлилась, и у родственников вышел скандал, но только зря Леха кипятился, именно любовь сестрицы к глянцевым изданиям и помогла решить проблему. После Нины красивые фото в журнале рассматривала мать; несмотря на возраст, она хорошо видит, и с памятью у нее порядок.

– Гляди-ка, Леха, – воскликнула мамашка, – это ж Норка! Какая она, однако, богатая стала и совсем не изменилась!