Дарья Донцова - Тушканчик в бигудях

Масик же, задумывая «спектакль», отвел в нем Галине одну из ролей. Для начала он изобразил влюбленность, пару раз сводил Масляникову в кафе, подарил ей несколько букетов, окончательно очаровал бедняжку и сказал:

– Дорогая, я хотел бы жить с тобой вместе до самой смерти и умереть в один день!

– Да, – закатила глаза Галина, – это верно.

– Мы бы сидели вечерами на берегу, любуясь закатом…

– Да!

– Плавали на яхте.

– Да! Да!!

– Ты бы снималась в кино.

– О!! Да!!!

– Я буду сидеть в зале, когда тебе станут вручать «Оскара».

И дальше в таком же духе. Когда Масляникова чуть не зарыдала от радости, Масик быстро сказал:

– Одна беда! Нашему счастью мешают!

– Кто? – подскочила Галина.

Масик поник головой:

– Ты ее знаешь.

– Кто, говори!

– Лера. Понимаешь, она влюблена в меня, многократно предлагала на ней жениться, но я отверг ее, наверное, знал, что встречу тебя! – вдохновенно врал подонок.

Вы помните, что Галина не совсем в ладах с головой? Подобные люди легко внушаемы, они теряют остатки разума, если им умело наступать на больные мозоли, а Масик, врач-профессионал, здорово умел это делать.

– А еще она хочет перехватить твою роль, – сообщил он.

– Какую? – покраснела Галина.

– Я договорился с Никитой Михалковым, он готов снять тебя в своей картине, – нес ахинею Масик, – хотел сделать тебе сюрприз, принести сценарий и сказать: «На, любимая, учи роль». Но Лера нам мешает! Она узнала об этом фильме, и теперь Михалков в раздумьях: кого брать? Тебя или ее?

Большего бреда нельзя и придумать, но Галина больная женщина, поэтому она приняла ложь за чистую монету.

– Я убью ее, – кричит Масляникова, – зарежу, придушу!

– Что ты! Тебя посадят, – изображает ужас Масик, – так нельзя!

– А как надо? – спрашивает Галя, и Масик спокойно отвечает:

– Хитро. Не следует вызывать подозрений. Пусть будет взрыв газа. Ты вечером, когда все уйдут из «Артемона», попроси подстричь Степу, ну скажи, что в Америку летишь в очередной раз, к бывшему мужу, а собачку надо к выставке подготовить. Потом, когда Лера будет занята, пройди на кухню и слегка ослабь гайку, которая ведет от шланга к плите. Ну а спустя минут пять подними тревогу, сообщи: «Ой, как газом несет!»

– А зачем шуметь? – не поняла Галина.

Масик усмехнулся:

– Чтобы подозрения с себя снять. Лера вызовет мастера, тот увидит «ослабевшую» гайку, устранит неполадку, вы уйдете домой, а я ночью залезу в «Артемон» и опять устрою течь. Утром Лера войдет – ба-бах! И никаких подозрений. Мастер подтвердит: он один раз уже устранил поломку, шланг опять открутился. Никто не виноват. Леры нет. Роль твоя!

– Да, – кричит Галина, – я согласна!

Естественно, Масик и не думал делать никаких глупостей, ни в какой «Артемон» ночью он лезть не собирался. Ему требовалось напугать Леру до полной отключки. Пусть Галя покажет подруге полуотвернутую гайку, а уж Масик, когда Лера расскажет ему утром о произошедшем, воскликнет:

– Это Виктор! Он хочет тебя убить! Ступай немедленно в «Ниро»!

Дело в том, что Лера все еще колебалась. Масик подталкивал ее к походу в агентство, а любовница тормозила, лепеча:

– Может, это простое совпадение, а? Может, Виктор и ни при чем?

Утечка газа в «Артемоне» должна была окончательно уверить Леру в том, что на нее открыта охота.

Только получилось не так, как задумал мерзавец. Галина ведь не совсем адекватна. Поэтому она, отдав Степу Лере, говорит:

– Можно, я в туалет схожу?

– Конечно, иди, – кивает парикмахерша.

Галина бросается на кухню и отвинчивает гайку раньше времени. Масик-то велел сделать это почти перед самым уходом и буквально сразу обратить внимание Леры на утечку, однако Галя поступает по-своему. Но самое интересное, что она забывает про открученную гайку и, когда Валерия просит чаю, преспокойно идет на кухню.

Жизнь Гали спасли два обстоятельства: во-первых, широко распахнутая форточка, во-вторых, то, что она стояла не у самой плиты, а чуть сбоку. Масляникова отделалась легким испугом. Масик же достиг своей цели: Лера отчаянно перепугалась, она окончательно поверила в то, что Виктор хочет ее убить, и пошла в «Ниро».

Галину же Масик совсем застращал.

– Смотри, не расскажи кому-нибудь о плите, – внушал он бедной женщине, – тебя мигом посадят, на гайке отпечатки твоих пальцев остались.

Масляникова пугается, она хоть и не совсем здорова психически, но кое-какой разум при ней остался. Да еще Масик безостановочно повторяет: