Дарья Донцова: Рыбка по имени Зайка

– Давай, – двинула меня в бок Римма, – чего замер? Шевелись! Прямо, налево, направо, стоп!

Я послушно нажал на тормоз и возмутился:

– Вы всегда так обманываете мужчин? Объяснил же, что не испытываю ни малейшего желания прикасаться к вам!

– И не надо, – устало отозвалась Римма.

– Но я заплатил немалые деньги!

Проститутка раскрыла крохотную сумочку, на свет появилось несколько зеленых бумажек.

– На, – сунула она мне в руки скомканные ассигнации.

Я бросил взгляд на доллары:

– Тут намного больше. Заберите лишнюю сотню.

– Она твоя.

– С какой стати?

– За работу.

Я кашлянул:

– Деточка, я не приучен брать мзду от женщин, а уж от тех, кто занимается проституцией, и подавно.

– А чего? – пожала плечами Римма. – Служба как служба, платят хорошо.

– Вылезайте, – велел я, – забирайте сто долларов и уходите.

– Слышь, – пробормотала Римма, – помоги мне, за услугу сотняшку себе оставишь. Работа плевая, подбрось меня в одно место, тут недалеко.

Мое возмущение достигло предела.

– Послушай, я еду совсем в другую сторону. Ты вполне можешь взять такси или прошвырнуться на метро. Насколько понимаю, рабочий день у тебя не нормирован, по звонку к службе ты не приступаешь!

Римма хихикнула:

– Ты перестал «выкать», классно. Слушай, помоги! Мне надо поговорить кое с кем, тайком. Да, ты прав, я работаю вроде в свободном режиме, но не все так просто. Меня привозят в определенное время на точку, и потом есть три варианта. Один – мы прямо в машине перепихиваемся.

– Неудобно же, – вырвалось у меня.

Римма снисходительно прищурилась:

– Кое-кому нравится. Но если клиент желает комфорта: кофе, ванну, кровать, на такой случай имеются квартиры. Одна здоровенная, там десять комнат, офисом называется.

– Вроде публичного дома! – догадался я.

– Ага, – кивнула Римма, – а уж для тех, кто совсем оттянуться хочет, по самому дорогому варианту, однушка предоставляется.

– Когда ты говорила: «Мы ко мне поедем», имела в виду именно этот вариант?

– Догадливый, – скорчила гримаску Римма.

– И ты там обитаешь?

– Нет, конечно.

– Извини, ну никак не пойму, в чем дело, – воскликнул я.

Римма закатила глаза:

– Прямо картина «Тупой, еще тупее»! За нами следят очень плотно. Возле квартир и офиса охрана караулит.

– Так заботятся о вашей безопасности?

Девушка тяжело вздохнула:

– О себе думают, наши девки все из Молдавии и Украины привезенные, паспорта у мамки. А парни глядят, чтобы живой товар не убежал, девчонки отработать расходы должны и прибыль принести. Большинство б… одних не отпускают.

– А ты, значит, на особом положении? – усмехнулся я. – Элита!

Личико Риммы осунулось.

– Да, – кивнула она, – со мной отдельная история. Для начала – я москвичка, или по речи не понял? Не «хекаю», не «гэкаю», на «а» разговариваю. Пашка, сутенер наш, конечно, брехал, когда про девочек-студенток рассказывал. Только в отношении меня это чистая правда. Два курса института за плечами.

– Но как же так? – воскликнул я. – Небось у тебя родители нормальные, а ты на улице собой торгуешь?

Римма кивнула:

– Верно. Семья у нас обеспеченная, фамилия моя красивая – Победоносцева, отец бизнесом занимается, мама домашняя хозяйка, еще сестра есть, Надя. Я в девятнадцать лет влюбилась и замуж собралась, а родители рогами уперлись: он тебе не пара…

Я вытащил сигареты, слушая одним ухом «ночную бабочку». Ничего особенно интересного в ее повествовании нет.

Многие молоденькие особы полагают, что в столь юном возрасте они отлично знают жизнь. Вот и Римма принадлежала к их числу. Девушка надула губки, топнула ножкой и заявила.

– Иду в загс.

Но выполнявшие до сих пор все прихоти дочурки папа с мамой заартачились и категорично заявили:

– Нет.

Потом, правда, они попытались вразумить капризное, не знавшее ни в чем отказа дитятко, попробовали воззвать к здравому смыслу:

– Жених из провинции, гол как сокол. Мы о нем ничего не слышали, кроме того, что денег у него нет, квартиры, машины, работы тоже. Уймись, дочка, нам же придется вас содержать.

Услышав эти речи, Римма как с цепи сорвалась. Наорав на маму с папой и сообщив им все, что она про них думает, девушка, гордо не взяв с собой ничего из вещей, с одной крохотной сумочкой заявилась к кавалеру. Единственной ценностью были сережки у нее в ушах.

Сначала пара упивалась любовью, Римма бросила институт. Сделала она очередную глупость исключительно из желания насолить родителям, кроме того, ей не хотелось, чтобы мама с папой, заявившись в учебное заведение, у всех на глазах надавали ей пощечин и отволокли домой.