Татьяна Луганцева - Так держать, подруга! [сборник]

— Юрий, дорогой мой, это ты?! Как же я рада! Ты в Москве? Диктуй скорее адрес, я завтра же буду у тебя.

Мария открыла дверь больничной палаты, держа в руке пакет с мандаринами и свежими журналами.

— Привет, господин Морозов! — сказала она. — А ты неплохо устроился. У тебя отдельные апартаменты — класс!

При виде гостьи Юрий Александрович вскочил с кровати. Он смотрел телевизор.

— Здравствуй, я ждал тебя! — От счастья встречи он чмокнул ее в щеку.

Мария прошла на середину палаты и огляделась.

— Я тоже как-то лежала в больнице. Мне удалили аппендицит. Палата была на двенадцать человек, представляешь? Уснуть было невозможно! Ночное хождение в туалет, храп и скрип кроватей!

— Деньги создают определенный комфорт, — ответил Юрий Александрович. — Присаживайся, — он указал на мягкое кресло. — Как я рад тебя видеть, если бы ты только знала… — Он сел на свою кровать.

Мария подошла и села рядом с ним.

— Я тоже рада! Честное слово. Ну, как ты здесь? Справляешься?

— Ну, это как посмотреть… Трудностей много.

— Это каких, например? — спросила Мария.

— Как видишь, у меня нет в палате холодильника и даже к общему, в коридоре, ограничили доступ, — пожаловался Морозов. — Я сижу на жуткой диете. Честно говоря, мне даже в страшном сне такое не могло бы привидеться. Не знаю, как это выдержу? Вот разве только если ты будешь рядом. — Он ласково обнял ее за плечи. — Хоть что-то хорошее должно у меня быть! Как вспомню меню своего ресторана — еле-еле удерживаюсь, чтобы не впасть в анабиоз от голода. Все блюда — пальчики оближешь! Как после моих гастрономических изысков можно получать на завтрак пятьдесят граммов отварного риса без масла и стакан чая без сахара? На обед овощной супчик без картошки и фасоли, одна капуста, морковка и лук, а на второе та же капуста из супа с отварным кусочком мяса, которого не хватило бы и гномику. Ни тебе соли, ни тебе сахару. Мне по ночам жареная картошка на сале снится, — пожаловался Морозов.

— Сейчас я тебя огорчу еще больше, — рассмеялась Мария. — Я несла тебе гостинцы, ну, там, шоколадные батончики, домашние котлетки, печенье…

— Печенье? — с придыханием переспросил Морозов и сглотнул голодную слюну. — И что же?! — с тревогой в голосе спросил он.

— Все отобрали на таможне, оставили только мандарины, — ответила Мария, разводя руками. — Вот, угощайся… — Она высыпала на стол ярко-оранжевые плоды.

Юрий Александрович не заставил себя просить дважды. Палата наполнилась свежим мандариновым запахом.

— Шоколадные батончики, печенюшки… — ворчал он с набитым ртом. — За такой грабеж полагается расстрел на месте, не меньше…

— Кушай, кушай… — подбодрила его Мария. — Я тебе в следующий раз огурчиков свеженьких принесу и зеленый салат. Будешь ты, Юрий Александрович, у нас стройным, как кипарис.

Сказано — сделано. Несколько месяцев Мария жила от дома и до больницы. Она приносила Морозову книжные новинки, играла ему на скрипке, они сражались в шахматы и смотрели фильмы на ноутбуке. Несколько раз она с друзьями из оркестра устроила благотворительный концерт для персонала и больных, чем очень полюбилась медработникам. Они даже разрешили Морозову покидать стены больницы. Под личную ответственность Марии, конечно. Диета и физические нагрузки — это было святое.

Они много гуляли по Москве, ходили пешком. Особенно полюбился им Екатерининский парк — красивейшее место Москвы. В четырнадцатом веке здесь располагались различные пруды, а позднее тут появилась усадьба, которая в 1807 году была перестроена в сооружение Екатерининского института — отсюда и пошло название этого замечательного места. Юрий Александрович с Марией гуляли вокруг пруда, сидели на скамейке, ели мороженое. Их также очаровал Воронцовский парк — кусочек дикой природы в бурлящем потоке городской суеты. Старинная усадьба Воронцово пережила войну 1812 года и даже размещала в своих угодьях секретную лабораторию для постройки большого воздушного шара, с помощью которого планировалось нанести урон французской армии. Морозов и Мария заходили в храм Живоначальной Троицы, любовались прудами, расположенными каскадом, где цвели водяные лилии, плавали лебеди и утки-мандаринки — они их кормили булкой. По деревьям и дорожкам парка шмыгали белки, их тут тьма-тьмущая, и они были совсем ручные.

Через три месяца упорного труда Юрий Александрович похудел на тридцать килограммов.

— По крайней мере, весы уже не зашкаливают, — радовался он. — Скоро я буду стройным, как кипарис.