Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны

– Не было у Ларки ни свекра, ни свекрови, со всех сторон ей повезло, – желчно произнесла Надежда. – Денег имела лом, а из проблем только Эльвира. Мы с Ларкой так дружили! Ближе сестер были. А она вон что со мной проделала – продала Сергею Сергеевичу! Надеюсь, Рублева сейчас в аду ванну из кипящей смолы принимает.

Я не выдержала:

– Когда-нибудь вы с Ларисой встретитесь!

Савельева непонимающе заморгала, а я пояснила:

– Все детоубийцы непременно попадают к Сатане. Сядете в соседнюю чашу с раскаленным маслом и будете обмениваться с подружкой впечатлениями.

Надя стиснула губы, потом сказала:

– Ничего плохого я не совершила, это Кириллова Эльвиру к окну подвела.

Я кивнула.

– Точно, доказать ваше участие в преступлении практически невозможно. Свидетелей нет. Что бы кто ни говорил, его слова лишь слова, а улик нет. Я сейчас уйду, успокойтесь. А Сергей Сергеевич не перепродавал мне ваши секреты. Я не занимаюсь подобным бизнесом. Но хочу, чтобы вы еще раз услышали: Антонина Михайловна убита, ее сын Никита тоже на том свете, лишилась жизни и девочка Ника. Если вспоминать все жертвы, то необходимо упомянуть и про Эльвиру, а еще Николая Ефимовича Ускова, который очутился в неурочный час в плохом месте и погиб за компанию. Семнадцать лет назад вы разожгли этот костер. Он быстро потух, но угли тлели, и спустя много лет вспыхнул заново. Ходите осторожно по улицам, вероятно, вам грозит опасность. С Кирилловой уже свели счеты.

– Думаете, кто-то мстит за Эльвиру? – дрожащим голосом спросила Надя.

Но я ушла молча, разговаривать с Савельевой больше не было сил. Профессиональный сыщик не имеет права на выплеск эмоций, он должен сохранять холодный разум, а дилетант, даже такой хорошо обученный, как я, может позволить себе презрение по отношению к подлой бабе.

Чтобы слегка взбодриться, я заскочила в супермаркет и начала бродить между стеллажами, запретив себе временно думать о деле Кирилловой. В каждой профессии есть свои издержки. Психиатру кажется, что весь мир состоит из сумасшедших, врач видит на лицах прохожих печать болезней, а я сейчас начну шарахаться от прохожих и думать: «Вон та милая бабуля, божий одуванчик, кого она убила? А симпатичная девушка в розовом платье лишила жизни мужа или придушила свекровь?»

Беседа с Савельевой вывела меня из равновесия. Мне необходимо что-то купить, причем подойдет любая ерунда – варежка для кухни, чашка, одежная щетка. Или, может, зарулить в кондитерский отдел, выбрать пирожное, булочку, печенье? Эта идея показалась мне наилучшей, и я решительно направилась в сторону прилавков с выпечкой. Но притормозила у фруктов. А не остановить ли свой выбор на банане?

Из-за стеллажей с бананами выскочил мальчик лет восьми и налетел на меня.

– Костя, немедленно извинись! – потребовала молодая женщина, которая снимала с полок консервы. – И перестань носиться.

– Простите. Спасибо. Больше не буду, – писклявым голосом персонажа мультиков сказал мальчик. – Правильно я говорю?

Я улыбнулась.

– Очень. И забавно. Я так не умею.

Ребенок разинул рот:

– Ты можешь себе такую пластинку купить. Сунешь ее на язык, и звук меняется. Я совсем пищу, а у папы вместо баса тоненький голос получается. В нашей семье это самая суперская прибамбасина.

– Костя, отстань от тети, – велела мать, – иди к кассе, выбери шоколадки.

Я посмотрела вслед мальчику. У нас в детстве не было хитрых приспособлений, мы дышали гелием из воздушного шара, а потом пищали, как герои мультиков. Детские забавы не меняются по сути, но нынче ребятам служит технический прогресс. Интересно, кто-нибудь еще швыряет карбид в школьный унитаз и поджигает пластмассовые расчески во время обеда в столовой?

– Как ты мне надоел! – визгливо сказали слева.

Я повернула голову. В паре шагов от развала с экзотическими плодами топтался мужчина в поношенных джинсах, светлой рубашке и далеко не новой ветровке. На его голове сидел некогда популярный, а сейчас почти совсем пропавший из продажи раритетный головной убор – кепка из серой холстины. На лице представителя сильного пола играла смущенная улыбка, в руках он держал пластиковую коробочку с киви. В непосредственной близости от него высилась толстая тетка в ярко-зеленом, щедро разукрашенном вышивкой платье. Женщина, наверное, регулярно читала глянцевые журналы и прислушивалась к писку моды. Туфли у нее сверкали стразами, рука сжимала пронзительно красную сумочку с громадным брелоком в виде крокодила, в ушах торчали серьги из розовых перьев, а лицо было злым и алчным.