Дарья Донцова - Приданое лохматой обезьяны

– Там ценник! Сделано в Индии!

– Верно, – не смутился Эдик, – собрали на тамошней фабрике, так сейчас все делают. Хорошо. Четыреста.

– Ты обещал мне персональную скидочку, – напомнила Варя.

Цена упала еще на полтинник.

Тетушка потерла руки и ринулась в бой. Мы с Ниной и Геной стояли смирно в сторонке. Дилетантам лучше не лезть на поле, где рубятся профессионалы.

Минут через сорок вспотевшая и растрепанная Варвара похлопала еле стоящего на ногах Эдика по плечу и велела дочери:

– Нина, иди, примерь. А ты, мил человек, напиши для нас на ценнике: «Полтора миллиона рублей». Это для соседки, пусть сдохнет от зависти.

Невеста взвизгнула и улетела в кабинку.

Дальнейшее действо разворачивалось со страшной скоростью. Платье хорошо сидело, туфли не жали ногу, сумка идеально легла на плечо. В порыве необузданной щедрости Эдик подарил невесте фату на специальном обруче и пару шпилек с декоративными головками в виде букетиков, чтобы прикрепить кусок тюля к волосам. Покупку поместили в картонный ящик, мы уселись в машину, без единой проблемы добрались до дома. И тут у меня ожил мобильный.

– Вилка? – застонали из трубки.

Я, наблюдая за тем, как Гена несет к подъезду наряд, подтвердила:

– Да. Слушаю. Кто говорит?

– Оля, – заплакали в телефоне. – Меня арестовали. Отвели в камеру. Слышишь? Здесь мобила плохо фурычит.

– В СИЗО разрешены сотовые телефоны? – удивилась я.

– Забудь про глупые вопросы и помоги! – зарыдала в голос Коврова. – Юрка сумел-таки мне отомстить. Он давно выжидал момент и, пожалуйста, – подговорил приятелей, а те меня на шконку запихнули.

Я удивилась. Ну откуда молодой, не имевшей судимости женщине знать словечко «шконка», которым уголовный мир именует спальное место на зоне? Хотя я же в курсе, что оно означает… А Ольга некоторое время тесно общалась с Юрой, вот, наверное, и услышала от него…

– Никогда не живи с ментами! – стонала Коврова. – Они подлые!

– Шумаков не станет мстить бывшей подруге, – защитила я любимого.

Оля перестала хныкать.

– А ты откуда знаешь? Вот расплюешься с ним, тогда и побеседуем.

– В чем тебя обвиняют? – спросила я.

– Ни в чем! Вилка, умоляю, помоги. Они меня убьют! – зачастила Коврова.

– Кто и почему? – холодно поинтересовалась я.

– Менты, – снова заплакала Ольга. – Им надо дело закрыть, иначе по шапке от начальства получат. Я у них единственная подозреваемая.

– Зачем лишать жизни женщину, которой предстоит ответить за совершенное преступление? – не поняла я. – Наоборот, ее надо хорошо кормить и вовремя спать укладывать. Тогда ты окажешься в суде и выслушаешь приговор, а следователь получит премию за удачно завершенное дело.

– Никаких улик против меня нет, – затарахтела Оля, – только их домыслы. Я знала, что так будет, поэтому и примчалась к Юрке, сказала ему: «Дорогой, давай забудем прошлые обиды. Прости меня за все плохое. Я была с тобой слишком капризна и груба, ты имел полное право уйти от такой бабы. Но сейчас помоги!»

Меня охватило удивление. Коврова забыла, что я присутствовала при беседе? Ничего подобного она не произносила!

– Ты ж сама убежала от Шумакова! – воскликнула я.

– Ну… вообще-то нет, – призналась Ольга. – Я тебе сказала неправду. Очень стыдно, когда мужик уходит. Ничего особенного, просто хотела казаться лучше.

– Что тебе от меня надо? – остановила я бормотание экс-любовницы Юры. – Излагай!

Собеседница всхлипнула и доложила:

– Единственная подозреваемая по делу – я. Ничего конкретного против меня нет, лишь тупые заявления типа: «Она стерла отпечатки пальцев». А пусть докажут, что их я стерла! Может, настоящий убийца постарался!

Я не выдержала и прервала врунью:

– Ты мне в деталях описала, как орудовала тряпкой.

– Вот-вот, – простонала Оля, – я тебе доверилась, ты растрепала Юрке, а он обрадовался, звякнул своим, и меня заперли. Подлый мент!

Меня охватило раздражение.

– Не стоило обращаться к Юре, если ты считаешь его подлецом. А историю с уничтожением отпечатков пальцев ты повторила сама, когда пришел Шумаков.

– Я думала, он поможет. А родной человек меня топит! – взвизгнула Ольга. – Ногой на макушку наступает. И в дерьмо окунает. Меня надо отпустить! Но у них никого другого нет на подозрении. Если меня в камере придушат, дело закроют из-за смерти единственного подозреваемого. Так часто поступают.

– Ну, это ты перехватила, – вздохнула я.

– Нет, – опять принялась всхлипывать Оля, – помоги мне. Ну какие у меня причины для убийства?