Дороти Кэннелл - Ой, мамочки

— На старт, внимание, марш — подняли!

Если честно, я совсем не рассчитывала увидеть внутри тело. Меня вдруг осенило, что маньяк-коллекционер, заваливший эту комнату антиквариатом, запросто мог приобрести гробик у похоронных дел мастера на какой-нибудь праздничной распродаже. Крышка издала протяжный стон — или то была мисс Задсон? Наверняка эту емкость используют как хранилище. Простыней, скорее всего. Вечные, прочные простынки, приготовленные для утюжки.

А вот и нет! Мне вдруг стало трудно дышать — отчасти потому, что мисс Задсон сдавила мое горло. На белых атласных подушечках кое-кто покоился. Причем весьма мне знакомый.

Мисс Задсон издала пронзительный визг, способный разбудить мертвеца, и труп уселся. Между тем дама, совсем недавно отважно бороздившая воды, дабы поспеть на свидание с судьбой, выпустила мою шею и уронила обмякшие руки. Подобрав с полу свечу, я обрела дар речи:

— Мисс Мэри Фейт, вы живы и здоровы!

Ответом мне было молчание. Действительно ли это та самая женщина, которую я видела в ток-шоу «Беседка» с Гарвардом Смитом? Те же каштановые волосы, уложенные в пучок на затылке. Те же очки-стрекозы. Впрочем, при ближайшем рассмотрении заметно, как польстила ей телекамера. Лицо Мэри было все в оспинах, а губы покрыты толстым слоем помады. Похоже, эта женщина страдает неуемным пристрастием к гриму. Да, но вот как бы поделикатнее разузнать, что она делает в гробу? И при этом не показаться чересчур любопытной…

— О господи, это просто невыносимо! — Мэри вскинула руку ко лбу, плечи ее, обтянутые мышиного цвета свитерком, затряслись. — За что мне эти муки? Какие такие грехи я совершила, помимо того что родилась на этот свет? Неужели в моем собственном доме мне нет покоя и нет ни одной крышки, под которую не заглянули бы докучливые репортеры!

От ее визгливого голоса пламя свечки заколебалось. Мебель и прочая древняя утварь вокруг заколыхались, будто придвигаясь поближе, чтобы лучше слышать. Остальная часть комнаты по-прежнему была окутана мраком. Мы видели не дальше собственных носов. К удушливому аромату плесени и цемента примешивался не менее стойкий аромат времени.

— Мы вовсе не репортеры-стервятники! Мы… в общем-то, из команды Кулинаров, — сбивчиво объяснила я.

— И мы не хотели вам мешать, боже упаси! — Мисс Задсон, которая съежилась было до размеров мыши, теперь вновь заполнила собой мой пеньюар и пиджачок Эрнестины. — Никто так свято не верует в право умереть, как Марджори Задсон! — Щеки ее раздувались как мехи. — Едва моя дорогая матушка объявит, что готова почить навсегда, я тут же достану пакетики со снотворным! Подмешаю немножко в матушкино молоко, а остальное высыплю на ее тост с корицей — и уложу милую старушку, в последний раз пожелав ей доброй ночи!

— Ах вы, злодейка! — Мэри Фейт напряглась, вцепившись в бортики гроба, будто в детскую кроватку; глаза ее метали молнии. — Да вас надо под суд отдать за жестокое обращение с родителями!

Мисс Задсон больше не напоминала Нэнни, симпатичную собачку, заботившуюся о детях в "Питере Пэне". Щеки ее гневно затряслись.

— Будь я мужчиной, я бы предложила вам выйти потолковать, мадам! — выпалила она.

Мисс Фейт вдруг прижала атласную подушечку к груди и разразилась безудержными рыданиями.

— Я вовсе не собиралась покончить с собой! Я всего лишь хотела изгнать злых духов. Мама в каждом из своих домов держала по гробу. Всегда повторяла, что лучше места для занятий любовью не найти. Когда я была маленькой и что-то не так делала — достаточно было просто не вовремя выдохнуть, — она приходила в ярость и запирала меня в буфете. Но однажды, в период обострения ее мании величия, когда она требовала, чтобы я приседала в реверансе всякий раз, оказываясь в поле ее зрения, а я споткнулась, — она запихнула меня в гроб, сверху на крышку водрузила сундук и не выпускала меня, пока я не посинела.

— Ужас! — В "Выращивании детей из семян" ничего подобного не рекомендовалось. Неужели при благоприятных обстоятельствах любая женщина может превратиться в мамочку-монстра? — Бедная мисс Фейт! — Презрев деликатность, я опустилась на колени и коснулась волос Мэри. На ощупь они были как нейлон, и я испугалась, что оставлю вмятину в лаковой корке.

— Мой муж Бен наверняка вам посочувствует. Он страдает клаустрофобией. Ваша матушка могла вас таким образом убить.

Мисс Фейт выпустила подушку из рук. Ее измученные глаза, так похожие на глаза ее прекрасной матери, остановились на мне.