Дарья Донцова - Шопинг в воздушном замке

— С кем?

— Когда из сельсовета позвонили, трубку Ксюша сняла, — зачастил Павел. — Я ее просил не ездить со мной в Гоптево, а она уперлась: «Хочу посмотреть на место, где ты детство провел». Никак нельзя было отделаться, упорная она, вся в отца.

— Ты снова женился… — прошептала Рита.

И вдруг со старого двора раздался голос:

— Паша! Куда ты подевался? Павлик!

— Это Ксюха, — испугался Брыкин. — Ритуля, знай, я люблю только тебя одну, а жены… они для нашего же счастья… я бизнес поднимаю… Короче, жди, Ксения заснет, я приду!

— Ладно, — сказала Рита.

Когда Брыкин убежал, молодая женщина разрыдалась в подушку. Потом привела себя в порядок, надела воскресное платье и стала ждать возлюбленного. Павел вернулся в избу Фоминой около полуночи.

— Рит, — с порога спросил он, — у тебя аспирина нет?

— У меня же на него аллергия, — напомнила Фомина. — Забыл?

— Черт! Где лекарство взять?

— Сходи к бабе Кате, — посоветовала Рита, — она дома аптечку держит и продает таблетки, если кому надо. А что случилось?

— Ксюха затемпературила, — с явным беспокойством ответил Павел, — ей уже три дня неможется, кашель, насморк, а я дома таблетки забыл.

— Обратись к бабке, — повторила совет Фомина.

— Спасибо, — кивнул Брыкин и ушел.

Рита снова повалилась на подушку и разревелась. Павел врет насчет своих чувств к ней, старая любовница ему не нужна. Вон как он нервничал из-за простой простуды, которую подцепила жена. Зачем же Паша приходил и пел сладкие песни? Да очень просто, хитрый Брыкин не хочет неприятностей, бывшая любовница знает о нем слишком много нелицеприятной правды, она вместе с ним выдумала версию про родителей-дипломатов. Навряд ли Паша сообщил своей Ксюше о врожденном сифилисе и жизни в специнтернате для больных детей. Брыкину нужно поддерживать с Ритой хорошие отношения, вот он и решил вспомнить о негасимой любви.

Молодая женщина долго лила слезы, успокоилась лишь с рассветом. В конце концов, ничего нового она не узнала. Павел давно вычеркнул ее из своей жизни, не следовало сейчас рассказывать ему о своих чувствах. Рита умылась, переоделась в ночную рубашку и неожиданно разозлилась на себя. Ну не дура ли она? Едва Павел вошел в избу — мигом растаяла, запела о любви. Нет, теперь она поведет себя по-иному. Завтра Брыкин непременно заглянет к ней, сбежит от своей сопливой и кашляющей жены и начнет прикидываться страстно влюбленным. Но она уже не попадется на крючок, спокойно ему ответит:

— Павел, ты исчез из моей жизни без всяких объяснений. Я долгое время ждала тебя, а потом решила, что свободна от обязательств. Я благодарна тебе за прежние отношения и за то, что ты вытащил меня из тьмы к свету, но это все. Ты женат, я собираюсь замуж, давай распрощаемся. Тебе не следует меня бояться и из страха изображать несуществующие чувства. Я ничего не помню о воспитаннике интерната Паше Быкине, не стану причинять зла Павлу Брыкину. Прощай, будь счастлив.

Да, вот так она ему и скажет.

Рита несколько раз повторила придуманную речь, отшлифовала стиль, глянула на ходики, висевшие у холодильника, и внезапно ощутила давящую тоску. Всего-то начало шестого, суббота, на работу не надо ехать, придется остаться дома. Участок ее прилегает к земле Нинки Косой, а сегодня бабку хоронят, во дворе соберется вся деревня, никто не упустит момента выпить и поесть на дармовщину. Не пойти в избу покойной невозможно, это вызовет пересуды, но и переступать порог старухиного дома сил нет — встречаться ей с женой Павла все равно что таракана съесть.

Помучившись некоторое время, Рита легла на кровать. Попыталась заснуть, но тут дверь ее дома распахнулась, в горницу вошел Павел.

— Очень мило, — язвительно бросила Фомина, тут же забывшая о заготовленном спиче, — рада встрече. Твоя жена мается бессонницей, поэтому ты вырвался лишь на рассвете? Или она тебя веревкой за ногу к супружеской койке привязала, отцепиться не мог?

Павел схватился руками за горло.

Рита вскочила с кровати.

— Тебе плохо?

— Скорей, помоги, — зашептал Паша. — Умоляю, сделай что-нибудь! Она, похоже, умерла.

— Кто? — не поняла Фомина. — Нинка Косая? Павлик, очнись, бабка уже третий день покойница!

— Ксения, — еле слышно проговорил Павел, — скончалась она.

— Твоя жена? — шарахнулась Рита.

— Да.

— Господи… — испугалась Фомина. — Что случилось?

— Утонула, — бубнил Павел, — там, в реке, у мостков… там…

Фомина, забыв о том, что на ней только ночная сорочка, кинулась во двор. До речки было рукой подать, меньше ста метров. Рита долетела до деревянного настила и увидела в воде тело женщины.