Дарья Донцова - Шопинг в воздушном замке

Я сбегала в его комнату и нашла в шкафу одну пиджачную пару доисторического периода. Там же висела и белая рубашка с пуговицами из настоящего перламутра. Я замерла, увидев ее. Такая же была у моего отца, он очень любил эту вещь.

— Ну? Долго еще ждать? — поторопил меня академик, входя в комнату. — На сорочку любуешься? Да, умели раньше вещи шить! В тысяча девятьсот… не помню каком году нам эти рубашки на конференции выдали.

— Мой папа носил похожую, — некстати вырвалось у меня.

— Он работал на оборону? — оживился Исидор.

Я замялась. Стоит ли сообщать ему, что у «домработницы» был отец-профессор, генерал, занимавшийся ракетами? Дед начнет интересоваться, задавать вопросы…

— Нет, — покачала я головой, — отец служил… э… шофером у высокопоставленного лица.

— А как его звали? — задал ожидаемый вопрос математик.

Я, успев забыть, какое отчество указано в чужом паспорте, постаралась перевести беседу на другую тему:

— Простите, а где утюг?

— Я ведь говорил: в кухне на подоконнике, — отрапортовал Сидя, — экая ты беспамятная!

Мы вернулась в кухню, я ахнула.

— Но это же не электрический утюг, а чугунный!

— И что? — вздернул брови Исидор.

— Не умею таким пользоваться!

— Нашла проблему… Разожгла горелку, накалила подошву, и вперед!

— Боюсь, прожгу вещи, они уже не новые.

— Костюму всего третий десяток, — заявил Сидя, — мне его перед вручением какой-то премии принесли. Уже не помню, то ли я в Англию тогда ездил, то ли в Германию. Ах да, в Гейдельбергский университет пригласили, мне там звание почетного профессора дали. Научные звания — полнейшая глупость, ума они не добавляют.

— И вы больше не покупали обновок? — спросила я, с опаской разглядывая чугунного монстра.

— Зачем?

— Ну так… — растерялась я. — Нельзя же с одним костюмом жить.

— Почему?

Вопрос поставил меня в тупик. Ответа на него не нашлось.

— Почему? — повторил Исидор Ринг. — У меня от новых штанов ума прибавится? Я лучше с задачами справлюсь? Кстати, брюки есть, целых две пары, и три свитера. Костюм мне только в Академии, на сборища потребен. И что? Погладишь?

— Боюсь, — честно призналась я.

Сидя пожевал нижнюю губу.

— Ну и ладно. Он давно висит, нормально смотрится. Зачем еще утюгом махать, все равно в дороге помнется. Мотя тоже в неглаженом поедет, он утюг разбил.

— Чугунный? — оторопела я. — Как Матвей ухитрился это проделать?

Исидор засмеялся.

— У него кошек семь штук, он их завел, когда его дочь Галя в Америку на ПМЖ уехала. Вот одна животина утюг с подставки и скинула. Так мы едем или нет? Я пойду позову Мотю.

Увидав мою малолитражку, Матвей испуганно воскликнул:

— Я сзади.

— Ну ладно, — неконфликтно согласился Исидор.

— Сидя, может, ты за руль сядешь? — осипшим голосом предложил Матвей. — Девочка пассажиром поедет.

— Нельзя, — живо пресекла я попытку отнять у меня руль.

— Почему? — хором поинтересовались дедушки.

— Страховая компания против, — нашла я подходящий аргумент. — Садитесь, пожалуйста!

— Здесь нет задней дверцы, — заявил Мотя.

— Минуточку, — засуетилась я, — надо отодвинуть переднее кресло… Вот так, полезайте…

Матвей жалобно посмотрел на Исидора.

— Может, как всегда, на метро?

Математик похлопал физика по плечу.

— Нехорошо обижать девочку, она от чистого сердца предложила. Закидывай ногу.

— Она не поднимается.

— Постарайся!

— Не получается!

— Мотя, не кривляйся, — сурово приказал Исидор, — соберись!

— Хорошо, — кивнул старик, он медленно водрузил правую ногу в салон, потянул вверх левую и замер.

— Ну? — занервничал Сидя. — Как?

— Не идет! — пискнул Мотя.

— Кто?

— Нога. Левая, задняя, — уточнил Матвей.

— Покажи мне свои передние ноги, — рассмеялся Исидор, — давай лезь.

— Никак!

— Не капризничай!

— Ей-богу, не получается!

— Хорошо, выходи, сядешь впереди.

— Не получается!

— Вот заладил… Верни ногу на асфальт!

— В спину вступило! Радикулит схватил! Машина очень маленькая!

— Как тебе не стыдно, Мотя? — с чувством произнес Исидор. — Девочка мало зарабатывает, небось еле-еле на горбатый «Запорожец» наскребла, а ты выпендриваешься!

— Это не «Запорожец», — поправила его я и тут же пожалела о своих словах.

— Да ну? А что это за таратайка? — прищурился Исидор.

— В «Чайке» просторней, — вдруг заявил Матвей, избавив меня от необходимости отвечать. — Не забыл, как нас в шестьдесят пятом на прием возили? К американскому послу за наградой фонда имени Пифагора.