Дарья Донцова - Королева без башни

– А конкурс? – нахмурилась Капа. – Завтра финал! Шоу состоится!

– Может, лучше прекратить состязание? – посоветовала я. – Вспомните о трагедии, о Наташе, которая зарезала отца с матерью. Не очень-то прилично…

Капа фыркнула.

– Хватит! Когда вложишь в какое-нибудь дело мешки денег, тогда и будешь раздавать советы. Все! Девушек в зал! Пойду к Зиновию!

Капитолина резво вскочила с кровати и унеслась прочь, словно юркая ящерица. Макс подошел к окну и уставился на улицу. У меня хватило ума понять, что мужу хочется побыть одному, поэтому, сказав: «Сбегаю пока к Нине Егоровне, ей надо непременно сообщить, что случилось в семье сына», я поторопилась уйти.

И лишь нажимая звонок на двери матери Антона, я внезапно задала себе вопрос: зачем я пришла сюда? Ведь муж Наташи открытым текстом заявил, что после женитьбы не очень-то общался с родной маменькой. Мне следовало найти лучший повод для того, чтобы удрать из дома Груздевых, но отступать поздно, кто-то уже гремит замком.

Я навесила на лицо улыбку и хотела спросить у подростка, который открыл дверь в полутемную прихожую, где бабушка, но тут хрупкое существо в лилово-красной юбчонке и белых колготках щелкнуло выключателем.

Под потолком вспыхнула пятирожковая люстра. Безжалостно яркий свет осветил стройную женщину в обтягивающем свитерочке с глубоким у-образным вырезом. Тонкую талию незнакомки перехватывал широкий лаковый ремень. Уже упомянутый лоскут ткани, чуть больше носового платка, служил юбкой. На ногах вместо уютных тапочек красовались туфли на каблуках. Ярко-белые вытравленные волосы каскадом искусно завитых локонов падали на прямые плечи. Но самым впечатляющим было лицо. К телу юной стройной девушки прилагалась голова старой черепахи со слишком вульгарным макияжем. Толстый слой тонального крема цвета загара покрывал щеки, лоб, подбородок, спускался на шею и обрывался в районе декольте. Веки цвели бело-сине-голубой гаммой перламутровых теней и заканчивались щетиной накрашенных, карикатурно загнутых искусственных ресниц, на которых висели комки туши. На щеках пылал кирпично-оранжевый румянец, пухлые губы походили на две сардельки, обмазанные перламутровой помадой. Довершало образ огромное количество бижутерии. Серьги в виде колец, ожерелье из пластмассовых шаров размером с куриное яйцо, штук десять браслетов и примерно такое же количество перстней на морщинистых, смахивающих на куриные лапы, руках. Ногти у хозяйки были явно наращенными. Ни разу в жизни я не видела женщину с натуральными десятисантиметровыми, загнутыми, словно у старого грифа, когтями. На секунду мне захотелось осведомиться у дамы:

– Наверное, вам крайне неудобно умываться? И сколько колготок вы рвете за день?

– Хай, – приветливо произнесла тетенька, но ее лицо сохранило неподвижность маски. Слишком много ботокса вколото в мышцы, отвечающие за мимику.

– Здрассти, – выдохнула я, – мне нужна Нина Егоровна.

Дама уперла тощую ручонку в костлявое бедро.

– Ну к чему отчество? Я еще не в том возрасте, когда оно необходимо. Зовите меня Нинулей.

– Очень приятно, – кивнула я, – Лампа.

Нина чуть наклонила голову набок.

– Торгуете электроприборами? Давно хочу купить малюпусенький ночничок в ситцевом абажуре. Ищу такой беленький, в голубенький цветочек. Заходите, покажу занавесочки, нужно под них подобрать.

Я вошла в холл и моментально отразилась в несчетном количестве зеркал.

– Прикольно? – радостно воскликнула Нина. – Бойфренд подарил мне на Новый год ремонт. Пабло душка! Сам дизайн придумал и всем руководил. Меня отправил в Ниццу. Я в море купалась и ни о чем не знала. Пабло решил сделать мне сюрприз, ну и получилась белибердятина! Я на побережье встретила Марко, влюбилась, переселилась на пару месяцев к нему, отправила Пабло емайл: «Милый, давай останемся друзьями. Ко мне пришла новая любовь». Он ответил: «Нинон, я рыдаю, но ничего поделать не могу. Будь проклят Марко, который вытеснил меня из твоего сердца! Дома тебя ждет сюрприз».

Нина вцепилась горячими пальцами в мою ладонь и потащила меня в глубь квартиры. Я покорно шла за хозяйкой, изумляясь, как можно жить в помещении, где стены оклеены ярко-красными в белую полоску обоями. Похоже на зебру, заболевшую краснухой. А Нина говорили и говорила:

– Я приехала в Москву, отпираю замочек! Вау! Крастотень! Зеркала! Плитка! Мебель! А на кухне ваза с розами и записка: «Дорогая! Люблю! Пабло». Из-за меня мужчины дерутся. Мне это неприятно, не хочу ничьих страданий! Но!