Анна Ольховская - Дрессировщик русалок

За дверью обнаружился темный узкий коридор, разделяющий два ряда камер. Пять с одной стороны и пять с другой – негусто. А впрочем, большого наплыва провинившихся здесь, видимо, и не ожидали. Не говоря уже о заключенных – зачем они, когда есть концлагерь?

На дверях камер тоже красовались засовы. Что ж, это логично. Но воевать со всеми по очереди я не хочу, уж больно плотно сидят, поганцы, не хочется тратить силы понапрасну.

Как найти камеру рыжего? Да очень просто. Я набрала побольше воздуха и затрубила во все горло, причем на немецком:

– Петер, подъем! Хватит бездельничать, у нас еще много дел!

Пару мгновений было тихо. А потом из ближайшей камеры слева послышалось озадаченное:

– Анна?

– Тень отца Гамлета, – проворчала я, сцепившись в рукопашной с замком.

Этот, к счастью, был не такой могучий, как главарь, и сдался быстрее. Я распахнула дверь и, подбоченившись, возмутилась:

– Полюбуйтесь на него! Стоит, глупо таращится, а слабая измученная женщина должна за него работать! Кто тут сильный пол вообще?

– А… Ты что, знаешь немецкий?

– Ну да, это самое большое потрясение для тебя, – усмехнулась я. – Надеюсь, нести тебя не придется, сам пойдешь?

– Да, конечно, но… – блин, сколько можно торчать в ступоре, пора бы оттуда вернуться, мне нужен помощник, а не балласт!

– Ты продолжишь тупо пялиться и блеять или все-таки поможешь мне освободить Нику и Михара?! – разозлилась я. Стукнуть его, что ли?

– Да, конечно! – остекленелость взгляда сменилась бешеной радостью. – Господи, Анна, но как тебе это удалось? Или ты, как Ника…

– Слушай, давай я сложу песню о своих подвигах чуть попозже, ага? И чтобы ты не расслаблялся особо – способностей дочери у меня нет. Меня просто не надо злить. На, держи, – я протянула рыжему осточертевший автомат. – Надеюсь, умеешь им пользоваться?

– Умею, – в светло-голубых глазах радость слегка подвинулась, уступив часть территории восхищению. – Ну, ты даешь!

– Не люблю, знаешь ли, когда у меня пытаются отнять дочь, – проворчала я, выходя из камеры. – Где-то тут еще Михар, он в отключке. Надо его привести в чувство, без него мы вряд ли сможем освободить Нику.

– Я слышал, как кого-то притащили сюда пару часов назад. По-моему, он в соседней камере.

– По-моему, тоже. Во всяком случае, мониторы с вашим изображением стоят рядом.

– Ты что, и в комнате слежения побывала?!

– В первую очередь. У вас ведь тут видеокамер понатыкано на каждом шагу, а я не человек-невидимка. Давай открывай засов.

Петер сделал это гораздо быстрее меня, но комплексовать смысла не было. Он ведь все-таки мужчина, причем высокий и сильный.

Михар по-прежнему лежал на полу, почти в той же позе.

– Петер, ты же все-таки врач, ты сможешь помочь ему очнуться?

– А зачем для этого врач? Пару раз пошлепал по щекам – и готово.

– МакКормик накачал его каким-то препаратом, чтобы Михар гарантированно провалялся в отключке как можно дольше.

– Это плохо, – рыжий склонился над парнем и в темпе осмотрел его. – Так, серьезных повреждений нет, переломов нет, синяки, порезы и ссадины особо на самочувствии сказаться не должны. Но без стимулятора он вряд ли очнется.

– Значит, нужен стимулятор.

– Логично, – улыбнулся Петер. – Ну что ж, нужен – значит, надо пойти и взять его.

– А где?

– Вообще-то, все свои разработки Стивен хранит в специальной комнате-сейфе, доступ туда без его присутствия невозможен…

– Значит, идем в гости к Стивену, – я направилась к двери.

– Да погоди ты! – Рыжий перехватил меня за руку и укоризненно покачал головой. – Вот ведь торопыга. Нам не нужен МакКормик, в моей лаборатории есть две ампулы с препаратом номер семь, приготовленные для тебя.

– А номер два, который был для Ники, есть?

– Одна ампула, ей ведь вводили разбавленный.

– Тогда надо ввести именно его.

– Почему?

– А вспомни, что творила тогда Ника! Вполне возможно, что этот стимулятор усилил ее способности индиго, пусть и на время. А Михар тоже индиго. Ладно, пошли.

– Нет, не пошли, – решительно сказал Петер. – Ты оставайся с Михаром, я и один справлюсь. Нечего нам вдвоем шастать. Насколько я понимаю, магнитную карточку ты раздобыла, иначе вряд ли сюда добралась бы. Дай ее мне. – Наверное, в моих глазах что-то промелькнуло, потому что рыжий вдруг словно окаменел. – Так, похоже, ты мне не доверяешь. Зачем тогда пришла освобождать?

– Скажите пожалуйста, какие мы чувствительные, – проворчала я, смущенно отвернувшись. – Мой инстинкт самосохранения, знаешь ли, не всегда согласен со мной. Он ужасный эгоист и не верит никому. Но мы с ним как-нибудь договоримся, а ты не рефлексируй тут, а делом займись. В любой момент мои шалости могут обнаружить.