Дарья Калинина - Русалочка в шампанском

Ведь все эти памятники когда-то плавились, для них делались эскизы, их перевозили и устанавливали. Стоило это денег? Конечно, стоило! А все сносить, переустраивать, переименовывать, разве это не будет стоить денег? Будет! Да еще половина денег, а то и не половина, а куда большая часть, как водится у нас в России, осядет в карманах нечистоплотных чиновников и непосредственных исполнителей.

Так к чему вся эта шумиха? Кому могут помешать бедные безмолвные памятники? Как говорится, бояться надо не покойников или тем более памятников, а живых людей.

– Теперь эта улица называется Соловьиной улицей.

– Почему Соловьиной?

– Говорят, там раньше была низинка, в которой весной чудно заливались соловьи. Но теперь уже все застроили и перестроили. Если какой один соловьишка туда и залетит, то он песни не сделает.

Но тем не менее дореволюционное название было возвращено улице Строителей. И теперь Мариша знала, куда ей ехать.

– А вы почему интересуетесь? – внезапно спросила у Мариши старушка. – Я вижу, что вы не местная. Приехали к нам издалека. Зачем вам Соловьиная улица?

– У меня там знакомые живут.

– Да? И кто же? Вы поймите меня правильно, городок у нас маленький. А я человек уже старый. Почти всех здешних жителей знаю. А Соловьиная улица через квартал от дома моего отца была. Так кто вам там нужен?

– Иван Федорович и Серафима Потаповна Гражданки.

– Гражданки?! – воскликнула старушка. – О господи! Да ведь они померли давно!

– Померли? – ахнула Мариша. – Как? Почему?

– Года у них такие уже были, подходящие. Обоим за восемьдесят. Нет, Серафима Потаповна, кажись, помоложе чуток своего мужа была, да на здоровье слабая. Все родить никак не могла. Единственный ребенок – Наташка у них появилась, когда Серафиме Потаповне уж за сорок перевалило. В те времена это была редкость, чтобы баба в такой срок и вдруг родила. Все вокруг них шушукались. Дескать, ребенок урод или больной от таких старых родителей родится. Ан нет, все обошлось! Наташка такой здоровенькой уродилась, что сто очков всем своим сверстникам давала.

– Значит, вы и Наташу хорошо знали?

Теперь Мариша горько корила себя за невнимательность и рассеянность. Ведь ей же Наташа еще живая и вполне здоровая внятно сказала, что ее мама умерла, когда она еще сидела в тюрьме. Последние передачи Наташа получала от тетки. Но и та была старой и тоже померла.

Но старушка, не ведая об охвативших Маришу сомнениях, продолжала говорить:

– Ну, не очень близко я знала Наташу. Годами мы с ней разнились. Но по-соседски знала, конечно. Да и то сказать, она яркая была личность. Иной человек всю жизнь рядом с тобой в соседнем доме проживет, а ты его и не заметишь. А про эту весь околоток постоянно судачил. Планида у Наташки такая, видать, была, чтобы ее имя у всех на слуху постоянно было.

К этому времени старушка уже выставила на стол угощение в виде мятных пряничков, домашнего шоколадного печенья в белой глазури и вчерашних подогретых на сковородке пирожков с грибами.

– Грибочки свежие, сама собирала. Сморчки называются, слышали про них?

– Слышала, но никогда не пробовала.

– Так вы попробуйте. Деликатес. Раньше-то моя бабка и строчки собирала, но теперь про них говорят, будто бы они ядовитые. Не знаю, правда то или нет, а я их от греха подальше больше в лесу не беру. Да и другие не берут. Зачем рисковать понапрасну?

Мариша попробовала пирожок из темной муки и была вынуждена признать, что ничего вкуснее давно не ела.

– А вы с чайком его! – подхватила старушка. – Или щей вам налить? Щи у нас знатные. Мы капусту по-особому квасим и в подполе храним. Вот уже весна, а у нас капусточка до сих пор хрустит. Налить вам щец?

Но Мариша от щей отказалась.

– Я уже сегодня обедала, спасибо. Вы мне лучше про семью Натальи Гражданки расскажите.

– А что не рассказать, расскажу, – согласилась старушка. – Иван Федорович и Серафима Потаповна давно уже в могиле. Да и Наташка там же.

– Как?! – ахнула Мариша, роняя пирожок из рук. – Вы уже знаете? Откуда? Кто вам сообщил?

– Да что тут не знать-то? Знаю, конечно. Давно это было. Уже года три прошло с тех пор.

– Три года? – пробормотала Мариша. – Вы имеете в виду со дня смерти родителей Наташи?

– Те еще раньше убрались! И хорошо, что померли, похорон хоть дочкиных не увидели.

– Похорон? Каких еще похорон?

– А будто бы вы не знаете! – прошептала пожилая женщина, косясь на внучку. – А ну-ка, Нюшенька, сходи, посмотри, что там у курочек делается.