Наталья Александрова - Дурдом с призраками

– Ой, что же мы стоим на платформе! – спохватилась женщина. – Вы такую дорогу проделали… Пойдемте домой, это недалеко!

Она подняла медведя, а Кеша обнял нового, прижал его к груди, и мы спустились с платформы.

Идти нам пришлось действительно недалеко – от станции по узкой тропинке через пустырь, потом по улочке с традиционным названием «Вокзальная», мимо одноэтажного магазина и нескольких неказистых домиков. Сколько, должно быть, по всей России Вокзальных и Привокзальных улиц!

Я пыталась вспомнить деревню своего детства, но не находила ничего знакомого. То ли я была тогда слишком мала, то ли приезжали мы исключительно летом, а летом все здесь выглядело совсем по-другому – вместо унылого заснеженного пейзажа за домами – веселые березовые рощицы, перелески и нарядные полянки, усеянные крупными ромашками, голубыми колокольчиками и розовыми цветами непонятного названия, из лепестков которых так здорово было делать губы и ногти.

Вскоре мы свернули в неширокий проулок и подошли к нарядному зеленому домику с просторной верандой, застекленной разноцветными стеклами.

Я вспомнила, что на той даче, где мы жили в детстве, была такая же веранда, и мне очень нравилось смотреть на улицу через цветные стекла. Когда смотришь через зеленое стекло – все становится сумрачным и загадочным, как таинственное подводное царство, через желтое – в самую пасмурную погоду все кажется озаренным солнцем, через красное – мир окрашивается тревожными отблесками пламени или теплыми красками заката…

Женщина достала из-под половицы ключ, мы вытерли обувь и вошли в дом.

Внутри все было чисто и уютно, как бывает в доме у одинокой аккуратной женщины. На полу лежали домотканые половики, стол накрыт чистой белой скатертью, старенький телевизор – вышитой салфеткой. Кроме телевизора, в этом доме не было никаких примет нового времени, казалось, что мы перенеслись назад на тридцать, а то и на пятьдесят лет. Для довершения этой картины на стене висел выцветший календарь за тысяча девятьсот семидесятый год с репродукцией картины Поленова «Московский дворик».

Хозяйка представилась мне Анной Семеновной, я назвала ей свое настоящее имя. В остальном я старалась помалкивать и только слушать, вовремя поддакивая и подавая уместные реплики, чтобы не сболтнуть лишнего.

Кеша усадил обоих медведей в углу комнаты на половик и самозабвенно играл с ними – поил их чаем из игрушечного сервиза и о чем-то с ними тихонько разговаривал.

Анна Семеновна спохватилась и тоже накрыла чай. Чувствовалось, что живет она небогато – к чаю нашлись только сушки и брусничное варенье. Впрочем, варенье было домашнее и удивительно вкусное, и чай она заварила с родниковой и замечательно чистой водой. Ожидая поезда, я купила в магазинчике на вокзале конфет и печенья, что очень порадовало хозяйку.

Немного смутившись, она достала из буфета бутылку домашней вишневой наливки и налила ее в две крошечные рюмочки.

– Вы, верно, замерзли, в поезде больше часа ехать…

То ли эта наливка, то ли моя правильная политика привели к тому, что хозяйка разговорилась. Скорей всего она рассудила, что, если Даша послала меня к ребенку с подарками, стало быть, мы с ней подруги, и она мне полностью доверяет. Так что мы вроде бы свои люди, а поговорить-то хочется…

Анна Семеновна закусила сушку и поведала мне, что Даша с ребенком приехала в Петербург примерно два месяца назад из маленького городка в Сибири. Точнее даже не из городка, а из поселка городского типа с выразительным названием Заборище.

Даша буквально сбежала из этого поселка, едва успев собрать какие-то вещи, и свалилась к своей единственной родственнице, Анне Семеновне, как снег на голову.

– С мужем у нее нелады были! – сообщила хозяйка, понизив голос и покосившись на Кешу.

Впрочем, малыш не слушал наш разговор, он увлеченно играл с медведями.

Услышав про нелады с мужем, я навострила уши: тема мне была очень близка, я и сама не так давно выбралась из тяжелого развода.

– Ну, пил, конечно, Сергей, – продолжала Анна Семеновна, увидев сочувственный интерес в моих глазах. – Ну так это еще полбеды. Кто сейчас не пьет, особенно в маленьких городах? Там, в Заборище-то, все пьют, кроме разве что совсем больных. Денег в дом приносил мало, так как почти все пропивал. И это тоже не редкость, многие так живут, – Анна Семеновна тяжко вздохнула, а я согласно кивнула, сделав жалостливое лицо.

– Но только стал он Дашу колотить, а то и Кешеньке доставалось, если мальчик под горячую руку попадал.