Татьяна Луганцева: Бизнес-ланч для Серого Волка

– Конечно, поэтому и пришла... Выпьем еще?

– «Клюковка» понравилась или напиться хочешь?

– Это имеет значение?

– В принципе нет. Мне будет приятно услышать, что тебе по душе моя «клюковка». А если хочешь напиться, то в доме еще полно места, где я смогу тебя положить. И вообще, Ася, оставайся тут сколько надо.

– Спасибо. За здоровье!

Вторая рюмка догнала первую.

Ася придвинула тарелку, куда от души наложила винегрета, зная, что Наум делает его лично по старинному русскому рецепту, и все говорят, пробуя это блюдо: «Пальчики оближешь».

После четвертой «клюковки» напряжение ушло с Асиного лица, и она внимательно посмотрела в глаза человеку, к которому приехала. Наума Тихоновича вполне можно было бы назвать «чудаком» или «не от мира сего». Но у него были умные всепонимающие глаза.

– Ну, готова рассказать? – подбодрил хозяин.

– Ком в горле...

– Значит, любовь?

– Ух...

– В последнее время ты просто летала. Что? Оказался подлецом?

– Нет... – пожала плечами Ася. – Всего лишь обычным семейным мужчиной. Я оказалась так... для затравки, для оживления его семейных отношений. Все в выигрыше, кроме меня...

– Обидно?

– Очень больно. Обиды даже не чувствую, – всхлипнула Аксинья.

– Какое решение приняла? Надеюсь, не в петлю? – зыркнул на нее Наум Тихонович.

– Нет, конечно, до такой глупости я не дойду. Но краски жизни я потеряла. Не знаю, как твой художник от горя создал шедевр, я в апатии вообще никакая.

– Это тебе так кажется, Ася. Соберись!

– Пытаюсь! Для этого и приехала!

– Нужны деньги?

– Нет. Мне нужна работа!

– Сложная работа? – Наум Тихонович налил еще по рюмке и придвинул к гостье судок с холодцом.

– Да! Такой хороший, длительный и мудреный заказ!

– В который ты погрузишься с головой и забудешь своего «женатика»?

– Ты сам все понимаешь.

– Я-то понимаю, но не уверен, что тебе это поможет. Поверь опыту старика.

– По «клюковке»? – выдохнула Ася.

– Как скажешь. Решила все же напиться? Так это не поможет.

– Тоже поверить твоему опыту? – усмехнулась Аксинья.

– Очень большому опыту, девочка! Очень большому. – Наум Тихонович откинулся в плетеном кресле и задумался. – Заказ... Ты последний заказ сдала в начале декабря, потом захотела отдохнуть под Новый год? Взять новогодние каникулы, как все белые люди? Так и было сделано. Новый заказ на оформление элитной квартиры поставлен в очередь на конец января... А на каникулы ничего нет. Все уехали или отдыхать, или просто праздновать. Боюсь, не помогу я тебе. Какому идиоту приспичит заниматься ремонтом или декором в канун Нового года?

– Может быть, тому, кто не хочет нюхать строительную пыль, а желает вернуться в новом году к новому интерьеру? – робко сказала Аксинья. – Новый год, новый интерьер.

– Ты все-таки настаиваешь?

– Ага.

– Не хочешь нормально встретить Новый год?

– Не-а.

– Останься со мной. Никто приставать не будет, поживи, подыши чистым воздухом, отдохни... «Клюковки» много, еды навалом.

– Не-а.

– Вот заладила! Так хочется помочь, а ведь нечем пока. Давай выпьем!

– Давай! – Аксинья с интересом отметила, что лицо Наума вдруг разделилось надвое. – А ты – двуглавый змей? – икнула она.

– Я? Так меня еще никто не называл! – засмеялся Наум. – Но если хочешь, зови меня так.

И больше она ничего не смогла потом вспомнить.

Аксинья провалилась в какое-то странно-волшебное состояние полусна, полудремоты, полуфантазии...

Снилось ей, что она – самая настоящая принцесса, что уже само по себе не могло не радовать. У нее были длинные светлые волосы и голубое с белым платье, сверкающее мелкими, искристыми брильянтами... Сразу же возникали особая стать, походка, а уж как поднялась самооценка! Асю восхитили собственная хрупкость и легкость, тонкая талия в корсете. Не нравилось только одно, но существенное обстоятельство. То, что она лежала в хрустальном гробу, подвешенном на длинных блестящих цепях. Конечно, смотрелся он шикарно. Такой сверкающий и прозрачный, играющий на свету гранями. С другой стороны, ютиться в нем, на твердой поверхности оказалось очень неудобно, да и холодно. К тому же гроб все время неприятно покачивался.

У Аксиньи даже мелькнуло сожаление, что быть «спящей царевной» довольно противное дело, и тут ее стало мутить. Причем чем дальше, тем больше.

Она в панике подумала, что очень нехорошо получится, если к ней все-таки прискачет принц на белом коне, поцелует, а ее стошнит в ответ.