Дарья Калинина - Рука, сердце и кошелек

– Пока жив.

– А что с ним?

– Он в коме.

– Ох, ни фига себе! – повторил Дима. – А Славский знает, что он жив?

– Не могу тебе этого сказать. Наверное, ему сказали.

Дима помолчал. Было видно, что он здорово испуган.

– Славский его того… до комы довел?

– Мы полагаем, что да. Но сам понимаешь, точно сказать это сможет только сам пострадавший.

– Ни хрена вам Кешка не скажет! Славский его на герыч подсадил! Кешка теперь за ним как привязанный ходит. Он за дозу что угодно Славскому простит!

– А ты? Ты тоже наркоман?

– Я – нет! Мне Славский предлагал, но я не стал. Не хочу. Да и видел я, что с наркоманами потом становится. У меня старший брат на героине сидел. Потом еще какой-то дрянью кололся. Перед смертью сгнил весь. На теле живого места от язв не осталось. Вместо ног и рук какие-то обрубки. Жуть! Я так не хочу!

– А как хочешь?

– Я нормально жить хочу. Я поэтому и учусь хорошо. Знаю, что никто мне не поможет. А если и поможет, то потом в десять раз больше потребует.

– Но от Славского ты избавиться хочешь?

– Не будет Славского, не будет и нашего центра. Куда я тогда пойду?

– А ты не думаешь, что если будет Славский, то тебя может не быть? Не в центре, а вообще на свете? Не боишься, что окажешься там же, где Кешка или даже Павлик?

Лисица нарочно пустил в ход эту карту, чтобы посмотреть, как отреагирует на нее Дима. И подросток мигом откликнулся:

– Ох, ни фига себе! Вы и про Павлика тоже знаете?

– Его убил Славский?

– Ребята так говорят, – кивнул Дима. – Павлик в тот день Славскому нахамил. Тот пообещал, что накажет. И Павлик пропал. Ну, а нашли его уже на свалке. Мертвым.

– А ты туда не хочешь?

– Нет, конечно! Что я дурак?

– Но ты вчера тоже здорово разозлил Славского. И он обещал тебя наказать.

Дима побледнел так, что его розовые щеки совсем поблекли и даже вроде бы сдулись.

– Так вы думаете, что он и меня… тоже… того? Убьет?

В голосе у него прозвучала самая настоящая тоска. Кажется, Дима не сомневался, что Славский может так с ним поступить. Но не знал, что ему делать.

– И ведь главное – не поверит мне никто! Славский и меценат, и спонсор, и в комиссиях разных состоит, и президент всяких обществ. Кто поверит, что он убийца? Никто!

– Почему ты так думаешь? Я тебе верю.

– А вы-то сами кто? – презрительно взглянул на него Дима. – Вот я с вами разболтаюсь, потом вы уйдете, а я останусь. И долго я протяну после того, как Славский узнает, что я его выдал? Да и не знаю я ничего толком.

– Кто был тот человек, который обещал тебе наказать Славского?

– Отец Павлика. Он обещал. Сказал, что нашел девчонку, которая на Славского компромат соберет. Дескать, она с Квазимодо амуры крутила. Имеет возможность к Славскому поближе подобраться.

– Квазимодо? Ты имеешь в виду горбуна, который на Славского работает?

– Его самого. Ох, и урод! Славский тоже, конечно, не красавец. Да и запашок от него, прямо скажем, вонючий идет. Но все же он нормальный дядька, если в хорошем настроении, то и денег может дать. Главное – его не злить. Больше помалкивать, и все будет хорошо.

Ничего себе хорошо, если один из любовников Славского в больнице, второй задушен, а остальные трясутся от страха, как бы с ними не произошло чего-нибудь в этом роде. Но Лисица не стал читать подростку мораль. А просто спросил:

– Значит, отец погибшего мальчика решил сам вести расследование?

– Он сказал, что Славский теперь ни за что сам не остановится. Что раз одного парня он уже придушил, будут и другие. И что его долг – остановить мерзавца.

– И отомстить ему за смерь сына.

– Ну, и это, разумеется, тоже, – кивнул Дима. – Только я не очень-то отцу Павлика поверил.

– Почему?

– Да невезучий он. Сына вот потерял. И глупо так потерял. Другие ребята у нас в центре по году живут, и ничего. Все у них со Славским складно и ладно. Ничего не случается ужасного. Ну, съездят они с ним пару раз в этот его любимый «Голубой Мотылек», подумаешь! А Славский быстро интерес теряет. Чего не потерпеть разок-другой? А этот Павлик сразу же выделываться начал. Ну, мы его и предупредили. Либо, говорим, уходи, либо по правилам нашего Толстяка танцуй. А он ржать над нами начал. Вы, говорит, все трусы и п… Я ему, говорит, покажу. Ну, и показал! И хотя Славского это не оправдывает, Павлик тоже не подарок был! А отец у него невезучий. У таких людей никогда ничего не получается.

– А я?

– Что вы?

– Я – везучий? У меня получится?

– Вы?

Пожалуй, Дима впервые взглянул на Лисицу с неподдельным интересом.