Дарья Донцова - Дьявол носит лапти

Материал иллюстрировали четкие снимки, сделанные хорошей оптикой, а не камерой мобильного телефона. Вот мы с Литягиным выходим вместе из подъезда, следующий кадр – нежный поцелуй, которым обменивается пара. Потом идут совсем не пасторальные снимки. Мы с Николаем за столиком в кафе, у меня перекошенное от злости лицо. И папарацци ухитрился подсмотреть самый острый момент: я отвешиваю адвокату оплеуху.

Мне стало душно, на станции словно исчез воздух. Спина враз вспотела, легкое шелковое платье прилипло к лопаткам. Я пожалела, что не надела тонкие колготки. Сейчас встану, и юбка будет изжеванной. Но уже через секунду меня заколотило в ознобе. Итак, началось! «Желтуха» разнюхала правду. Отвратительная газетенка пользуется огромной популярностью, ее тираж зашкаливает за несколько миллионов экземпляров. Если сейчас вглядеться в людей на перроне, то у многих в руках можно заметить пасквильное издание. Этот листок выходит каждый день без выходных, восемь раз в неделю снабжает народ очередной порцией сведений, большая часть которых, мягко говоря, шокирующая. Да, да, я не ошиблась, отлично знаю, что в неделе семь дней. Просто по средам «Желтуха» появляется дважды. Утром как ежедневник, а в районе обеда в виде еженедельника. Второй выпуск вместо восьми полос имеет тридцать две и представляет собой собрание сочинений репортеров за прошедшую неделю, снабженное некоей порцией новой информации.

Ступни заледенели, пальцы ног свела судорога. Наплевав на приличия, я скинула правую балетку и принялась разминать больное место, одновременно пытаясь успокоиться. Ну, Вилка, не стоит впадать в панику. Ты же отлично знала, что рано или поздно в прессе появится подобная статья, была готова к такому повороту событий, ждала его, так по какой причине сейчас трясешься, словно заячий хвост? Сделай пару вдохов-выдохов и не дергайся. Газета опубликовала фото? Ну и что? На них запечатлена светлокожая блондинка практически без макияжа. А на скамейке в метро сейчас пытается взять себя в руки смуглая шатенка, злоупотребляющая тенями для век и бордовой помадой. Да будь у меня родная мать, ей никогда бы не узнать дочь, но ее нет – есть лишь папенька, бывший вор с большим количеством отсидок за плечами, а ныне популярный артист. И зовут его Ленинид, «Желтуха», как водится, спутала отчество, я не Леонидовна. Имечко папаши расшифровывается как Ленинские Идеи [1]. Я никогда не знала своего деда, но, похоже, тот был большим оригиналом, нарек сыночка вычурно. Интересно, когда «Желтуха» напишет обо мне новую статейку, лейтмотивом которой станет фраза: «Писательница Арина Виолова – генетическая уголовница, поинтересуйтесь биографией ее отца»? Кстати, Ленинид не скрывает свое криминальное прошлое, похоже, он им даже гордится. Во всех интервью папашка самозабвенно поет:

– Почему мне удаются роли криминальных авторитетов? Да потому, что я им в действительности был. Не один срок отмотал Ленинид Тараканов за серьезные дела, был влиятельным паханом.

Не верьте, он врет, вернее, сообщает лишь часть правды. Папенька – мелкий воришка, к уголовной элите никогда не принадлежал, тырил у граждан кошельки в общественном транспорте и регулярно попадал в лапы правосудия. Еще он обожал выпить и подраться, но в рукопашном бою Лениниду не везло, над ним брали верх даже хрупкие женщины. Сейчас ошибки молодости исправлены, папенька – звезда телеэкрана. Он очень не любит вспоминать, что его артистическая карьера началась совершенно случайно, во время съемок моего сериала. Ленинид считает себя куда более крупной знаменитостью, чем дочь, и если корреспонденты спрашивают: «Ой, а правда, что вы отец детективщицы Арины Виоловой?» – он с неподражаемой гримасой отвечает: «Да, начинающая писательница – дочь великого артиста Тараканова».

Ноги перестали трястись, я встала и вошла в вагон подкатившего к перрону поезда. Внутри было почти пусто, я устроилась на диванчике и осмотрела пассажиров. Трое с упоением читали «Желтуху», четверо уткнулись в книги Милады Смоляковой, один сосредоточенно играл на айпаде. Никто не обратил внимания на скромно одетую шатенку с дешевой сумкой в руке, не вскочил, не указал на нее пальцем, не заорал: «Это она! Держите скорей убийцу».

Но мне почему-то было страшно и очень неуютно, словно я сидела голая. Чем дольше ехал поезд, тем больший дискомфорт я ощутила. Народ входил-выходил, по моему лицу скользили равнодушные взгляды, пассажиры читали, играли, дремали, слушали музыку, болтали по мобильному. А я периодически поднимала руку и прижимала ее к небольшому медальону, и отчего-то мне делалось чуть спокойнее. Подвеска старинная, и с ней связана маленькая тайна. Если нажать сбоку на едва видимую пупочку, крышечка, украшенная вензелем «АБ», поднимется, и откроется небольшое углубление. В нем лежит бумажка с шифром. Я не способна запомнить комбинацию букв и цифр, открывающую сейф, где спрятана улика из сумки Литягина. Саквояж давно заброшен в моей квартире на антресоли. Даже если темно-коричневую сумку из прорезиненной ткани и обнаружат, то доказать, что она принадлежала Литягину, невозможно. Подобного барахла полно всюду. Купить его не составит труда, а вот ноутбук и улика – это бомба. Я закрыла глаза. В компьютере Литягина много интересного, там названо имя настоящего убийцы. Николай постарался составить свою версию событий, он знал, что бедного Ивана Радченко подставили, но никак не мог доказать вину настоящего преступника. Обыватель может говорить: «Точно знаю, Ваня не виноват». Но для суда речевые обороты вроде «нюхом чую» или «я твердо уверен» не имеют ни малейшего значения. Положите на стол вещественные доказательства. Последних-то у Литягина и не было. Но адвокат не сдавался, он упорно бил лапками. Кто ищет, тот всегда найдет. Николай таки откопал улику, совершенно убойную, простите за глупый каламбур, стопроцентно связывающую настоящего преступника с жертвами.