Татьяна Луганцева - Сейф для любовных улик

– Проходите. Я слышал имя этого человека из уст своей хозяйки.

– В каком контексте? – поинтересовалась Фрося.

– Что перед ним или людьми, пришедшими от него, двери ее дома всегда открыты.

– Даже так? – многозначительно посмотрела на своего спутника Ефросинья.

– То есть полиции вы двери не открываете, а при упоминании имени Влада – пожалуйста? – искренне удивился Вацлав.

– Я исполняю волю хозяйки, – пояснил старик. – В списке людей, которых она готова видеть днем и ночью, будучи в любом состоянии, очень мало имен. И человек, коего вы упомянули, возглавляет перечень. Я его хорошо помню – очень обаятельный и умный молодой человек. Жалею, что он последнее время не балует нас своим вниманием.

Дед провел гостей в прохладный холл с камином, который в данный момент, естественно, не работал, и плотно закрыл за ними дверь, поясняя:

– У нас кондиционеры везде, ведь на улице такая духота. Вы присаживайтесь тут пока, а я пойду хозяйку потревожу.

Старик вернулся не скоро и развел руками.

– Что? И имя не подействовало? – спросила Фрося, опасаясь, что слуга сейчас попросит их покинуть дом.

– Я стучал, стучал, а хозяйка не отвечает. Крепко заснула, наверное. Пани Дороти после того, как в нашем доме перестал появляться пан Влад, стала часто перед сном принимать какие-то таблетки. С ними она очень хорошо спит. Но… но не до такой степени…

Старик на самом деле выглядел очень растерянным.

– Надо вскрыть дверь! – вскочил на ноги Вацлав.

– Что значит – вскрыть?! – испугался старик.

– Если надо, и вышибить!

– Хозяйка будет в шоке!

– В свете последних событий это не имеет значения, действовать надо быстро. Если потребуется для ее успокоения доставить сюда Владислава, то мы позвоним ему, вот увидите! Где она отдыхает?

– Второй этаж, вторые покои…

Дедок и сам зашаркал туда своей семенящей походкой, но Вацлав в два прыжка пересек холл, чуть не уронив слугу по неосторожности, и взлетел по лестнице. Фрося, только догадывавшаяся, о чем говорят мужчины, так как общались они исключительно по-польски, побежала следом.

От нервного напряжения и резкого рывка у нее потемнело в глазах, и девушке понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и перевести дух. Затем она прошла по шикарному светлому коридору к распахнутой настежь двери, поняв, что Вацлав находится именно там.

В большой комнате, правильной, квадратной формы перед глазами Фроси развернулась ужасающая картина. Рядом с кроватью под белоснежным и пышным покрывалом на полу из светлых, широких досок лицом вниз лежало тело женщины, чьи спутанные светло-русые с рыжим отливом волосы на затылке были все в запекшейся крови. Над ней склонился Вацлав и что-то тер по полу. У Ефросиньи даже дыхание перехватило.

– Господи! Что здесь происходит? – прислонилась она к косяку.

– Тихо!

– «Скорую»?

– Она мертва, – быстро ответил Вацлав.

– Так, может, реанимацию?

– Она мертва часов шесть, – отрезал Вацлав и продолжал что-то оттирать. – Закрой дверь!

Фрося не успела выполнить приказ и столкнулась лицом к лицу со стариком. Увидев хозяйку, тот окаменел на месте.

– Что вы думаете? – осторожно поинтересовалась Ефросинья у Вацлава, стараясь не смотреть на труп.

– Дверь! – снова закричал тот.

Фрося опять метнулась к двери и снова столкнулась с ошеломленным слугой.

– Уважаемый, вы бы или туда, или сюда, – предложила она дедуле.

– Хозяйка… Что же это такое? – очнулся слуга. – Вызывать полицию?

– Я сам полиция! Сколько раз говорить, закройте дверь и никого сюда не пускай! – завопил Вацлав.

Ефросинья, извинившись, захлопнула створку прямо перед носом старика. А затем, не выдержав, спросила:

– Что вы делаете?

– Ничего… так, ерунда, наследил тут… – ответил полицейский.

– Вроде же нельзя ничего трогать на месте преступления? Надо сразу вызвать полицию и смотреть, чтобы не затоптали следы, – высказала умную мысль Ефросинья.

– Что ты говоришь? Глупая… Что тут затаптывать? Нечего тут затаптывать. Все будет хорошо! – Вацлав все тер пол, уже запыхавшись.

Фрося не выдержала и что есть силы оттолкнула его.

– Я не…

Она запнулась на полуслове, так как увидела, что от неподвижно лежащей руки женщины натекла струйка крови, уже засохшей, которая образовала лужицу. Рядом с лужицей было начертано кровью слово, а испачканный палец погибшей говорил, что она то слово и начертала. Изображение медленно поплыло перед глазами Ефросиньи, так как слово это было «Влад», и написано оно было по-русски. Именно его Вацлав и пытался стереть всеми силами.