Татьяна Луганцева - Девочка на шáру

— Что тут произошло? — спросила удивленно Яна.

— Если бы я знал… Я утром встал очень рано и отправился на пробежку. Я всегда занимаюсь физкультурой и бегаю, даже в Москве. А когда вернулся, обнаружил здесь… вот это, — пожаловался Никита.

— Ты смотрел, у тебя что-нибудь пропало?

— Да что у меня было-то? — вопросом на вопрос ответил Никита. — Вот, правда, сотовый телефон пропал. Модель не новая была… Кому он понадобился? — Парень явно расстроился.

— Не переживай. Пригласи сюда полицейского, в твоей комнате кто-то хорошо поработал. А что преступник искал, неизвестно…

Джеффри Батл на погром в комнате Никиты отреагировал очень вяло, так как по сравнению с убийством и взрывом он был как детские игрушки. Интересным было одно: полицейские нигде в номере не нашли ни одного следа и ни одного отпечатка, следовательно, не было основания задерживать никого из присутствующих в замке. Стопроцентное алиби было только у Веры, так как она находилась еще в больнице и вернулась буквально только что. Барбара и Фабрицио, скорбящие по сыну, плохо выполняли свои обязанности, гости роптали, что им не нравится такой отдых, и говорили, что с удовольствием покинут замок. Иван Соло был поражен гибелью Эроса и уничтожением археологического памятника. Вдобавок ко всему пропала Николетта — никто ее не видел после завтрака, однако никто и не заметил, чтобы она покидала территорию. Девушка буквально исчезла, испарилась, провалилась под землю… Яна недоумевала: куда она могла подеваться?

«Помнится, Николетта говорила, что не может спокойно воспринимать то, как Иван Соло обращает внимание на другую женщину. Может быть, она просто сбежала из дома по-тихому, не в силах выносить это?» — думала Яна и тут же вслух сама убеждала себя: нет, такого просто не может быть. Николетта была привязана к своим приемным родителям и никогда бы так не поступила с ними. Бросить их, когда они только что потеряли сына… Нет, невозможно. На нее не похоже.

И тем не менее здравые рассуждения Яны Николетту в лоно семьи не вернули. Несколько дней ее искали и в доме, и в городе, и в аэропортах, и на железнодорожных вокзалах и не нашли ни одного следа. Джеффри Батл во всем винил себя. Он даже усомнился в собственных профессиональных качествах и подумал, не уволиться ли ему со службы. В конечном итоге девушку стали считать «пропавшей без вести», а некоторые даже поговаривали, что Николетта и есть убийца Эроса — мол, ее замучили муки совести, и она покончила с собой. Яна, конечно, так не думала, потому что не находила ни одного мотива убийства Николеттой старого археолога. Так как больше ничего не происходило (к счастью!), итальянские власти не могли больше задерживать собравшихся в замке иностранцев, и им разрешили выезд. Люди, измученные домашним арестом, с радостью покинули замок Яны и разъехались.

Яна в сопровождении Никиты и Веры тоже покидала дом. Сейчас она смотрела, как их вещи загружают в такси, и просто спиной почувствовала взгляд и присутствие Ивана Соло.

— Уезжаешь? — спросил Иван.

— Мне надо к ребенку, — пояснила Яна. — Да и Джеффри Батл спит и видит, чтобы я со своей компанией наконец-таки покинула его земли. Извини, но мне надо ехать…

— Ты не должна извиняться, ты вправе делать все, что хочешь, — ответил Иван.

— Я обещала распутать этот клубок и найти мерзавца… мерзавцев, причастных к гибели Эроса, но… — Яна отвела глаза.

— Ты не всесильна, Яна, и не можешь обещать такое на сто процентов. Ты сделала все, что могла.

— Я сделала все, что могла, при задержании банды ювелирных грабителей, и то по настоянию храброго старика. А вот ему я ничем не помогла. — Яна откинула волосы со лба и посмотрела на Ивана.

— Синьорита, пора ехать! — прокричал таксист.

— Ты увозишь мое сердце, — серьезно сказал Иван.

— Не надо об этом… У меня такое чувство, Иван, что я еще вернусь.

— Боюсь, меня только здесь не застанешь. Я, пожалуй, отправлюсь на раскопки другого объекта — слишком много у меня здесь воспоминаний, которые ранят душу.

Яна поцеловала Ивана в щеку и быстро пошла к машине, бросив на ходу:

— Прощай!

Больше она ни разу не посмотрела ни на его одиноко стоящую на холме фигуру, ни на свой дом на холме.

В самолете в первый раз Яне не было страшно — все ее мысли были заняты другим.

Молодые люди, притихшие и молчаливые, смотрели на нее.

Яна покосилась на них.

— Плохая из меня наседка — всех вас покалечила. Вот и мать, и жена из меня такая же… Раньше хоть голова соображала, и я могла помочь людям разоблачить преступников, а теперь и тут полный пролет… — махнула рукой Яна.