Татьяна Луганцева - Девочка на шáру

— Я жил в Москве два года, участвовал в реставрации одного православного храма, — улыбнулся Иван.

Яне захотелось запустить в него пиццей.

— Уходи, Ваня, аппетит ты мне уже испортил.

Иван двинулся на выход, но, остановившись в дверях, обернулся.

— Я — хорват. У нас нет уменьшительного имени Ваня. Я — Иван.

Яна подскочила к двери и прокричала ему вслед:

— А мне плевать! Как хочу, так и буду называть! Спокойной ночи, Ваня, будь ты неладен!

В ответ она услышала его смех, удаляющийся по лестнице вниз.

Яна захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.

— Чертов Штольберг, зачем ты кинул меня?! Почему на моем пути всегда встречаются змеи-искусители?! Почему я чувствую притяжение к этому типу, словно кого-то из нас заставили проглотить кусок металла, а другого — магнит?

Она подошла к трюмо и поправила прическу. Когда ее волосы были еще слегка влажные, они заворачивались в нежные волны, обрамлявшие лицо с упрямым выражением, и очень ей шли.

«Да, такую женщину, как я, нельзя оставлять одну. Ее измена будет расцениваться как неизбежность», — вздохнула Яна и снова набрала по местному телефону номер холла дома.

— Фабрицио? Это опять Яна. Все-таки я хочу поговорить с твоей женой. Да, Иван Соло был у меня, но все же я хочу видеть Барбару. Фабрицио, мне трудно на вас кричать, и я не хочу этого делать, так как вы годитесь мне в деды, но мне придется настоять на своем. Да, я понимаю, что уже поздно и что Барбара прилегла отдохнуть, но вы поймите и меня. Я прилетела, что и так далось мне с трудом, в свой дом, а тут творится черт знает что. Что? Нет, я не хочу успокаиваться и ждать утра.

Яна раздраженно бросила трубку. Хоть она и была руководителем у себя в клинике, но не любила говорить с людьми в таком тоне. Наверное, поцелуй Ивана вконец вывел ее из себя. «Что он себе позволяет? Вижу его первый раз в жизни, а он уже такое вытворяет. Да этот Иван точно маньяк! Еще неизвестно, что он делает с телами, которые выплавляет из пустот магмы», — успела подумать она, прежде чем в ее комнату, постучав, вошла Барбара — в длинной ночной рубашке, словно в саване, и кружевном чепце. Старушка походила на ангела, не хватало лишь для полноты образа молитвенника в руках и свечи.

— Да, Яночка?

— Садитесь, Барбара. Простите, что вытащила вас из постели, но утра я ждать не собираюсь, чтобы поговорить с вами.

— Я слушаю вас, Яночка, — присела на краешек стула Барбара.

— Мне ваш археолог, Иван Соло, сообщил, что в районе моего дома, моей земли ведутся раскопки.

— Совершенно верно.

— Что они спонсируются государством и им помешать нельзя, — продолжила Яна.

— Именно так, — энергично закивала головой в чепце Барбара.

— Но это не значит, что я как владелица дома не должна была о раскопках знать. Почему вы мне не сообщили, Барбара? — задала вопрос Яна. Но он остался без ответа. — Я разве не платила вам хорошую зарплату?

— Платили, — склонила голову старушка.

— Я не откликнулась на вашу просьбу и не разрешила жить вам в замке?

— Откликнулись… разрешили…

— Я не переводила деньги на ремонт замка и на прочие нужды по первому вашему требованию? — Яне не нравился разговор, но он был ей необходим.

— Переводили…

— За что тогда вы так поступили со мной? Почему не сообщили мне о важном, можно сказать, историческом событии в моем хозяйстве? Знаете, Барбара, можете даже мне не отвечать. Я не идиотка. Иван сказал, что теперь мой дом — отель. Причем деньги с него как с жильца берут немалые. Где они? Я имею в виду деньги. Кстати, Иван сказал о жильцах во множественном числе, что озадачило меня. Вы сдали мой дом под номера, предварительно на мои же деньги переоборудовав его? Не так ли, Барбара? Я здесь не появляюсь, верю каждому вашему звонку, высылаю деньги якобы на ремонт, а вы гребете деньги со сдаваемой — моей! — площади просто себе в карман. Ловко! Браво! Брависсимо! Ничего не скажешь…

Барбара во время гневной тирады Яны постепенно сжималась в объеме, словно из воздушного шарика выпускали воздух, хотя и так была отнюдь не крупного размера.

— Что скажете, Барбара? — повторила Яна, и вдруг старушка затряслась в рыданиях, буквально захлебываясь слезами.

Яна растерялась.

— Ну ладно вам, Барбара, я же ничего особого не говорю, я просто спрашиваю. Хватит, в самом деле, прекратите плакать, — несколько смягчившись, сказала она.

— Вы не выгоните нас? — подняла на Яну заплаканное лицо Барбара.

«А ведь следовало бы», — подумала Яна, но ответила: