Дарья Калинина - Веник алых роз

— Да, подруга, — пригорюнилась Галина. — Сочувствую. Тогда, знаешь, обязательно завтра приходи. Поваришься в наших закулисных интригах, мигом все мысли о собственных проблемах из головы вылетят.

— Значит, говоришь, этот Руслан и в самом деле симпатичный? — уже успокаиваясь, уточнила еще раз Мариша. — Что же, ладно. Грех отказываться от такого удобного случая познакомиться с богатым наследником, да еще и красавчиком. Приду!

— Спасибо! — обрадовалась Галя. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Только учти, что за время спектакля ты должна так влезть в душу к этому парню, чтобы к концу ты могла пройти с ним за кулисы.

— Зачем?

— Так самого главного я тебе что, не объяснила? — воскликнула Галя. — Завтра после спектакля мы поставим режиссера перед фактом: либо наша прима получает не главную роль, а довольствуется скромной ролью тетушки — есть там такая тетушка, — сочла нужным пояснить Галя, — роль второго плана как раз по ней, либо мы все отказываемся играть. Пусть полностью набирает новый состав труппы.

— Так вы собираетесь устроить забастовку? — осенило Маришу.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказала Галя. — Думаю, все образуется. И режиссер поймет, что сейчас не прежние времена. И наша прима должна потихоньку готовить себе смену и позволять молодым и перспективным актерам проявлять себя. Иначе театр может вообще закрыться.

— Думаешь, поймет?

— Наш режиссер мужик неглупый, — заверила ее Галя. — А если еще и Руслан свое слово скажет, а ты уж постарайся, чтобы он его поэмоциональней сказал, так вот, если все пройдет гладко, то я наконец получу главную роль.

И Галя закружилась по комнате, излучая оптимизм и уверенность, что теперь, когда Мариша с ней, все будет в порядке. Когда она ушла, Мариша прошлась по ставшей после ухода Смайла какой-то пустой и огромной квартире. Хотя ей это только казалось. Ничего из вещей Смайл с собой не забрал. Только свою коллекцию самолетиков и личные вещи. Но тем не менее квартира казалась Марише какой-то заброшенной. Даже кожаный диван, стоящий в холле, излучал немой укор в адрес хозяйки, которая выгнала любимого хозяина из дома.

Мариша поспешно побрела прочь от него и скрылась на кухне, решив приготовить себе кофе. Но тут вспомнила, что последний скандал разгорелся как раз из-за того, что оба они забыли купить кофейные зерна. Так что кофе до сих пор в доме не было. Мариша печально уставилась на заварочный чайник с зеленым чаем, который обожал Смайл. Сама Мариша могла пить этот терпкий горьковатый напиток только с восточными сладостями. Тогда горечь зеленого чая прекрасно нейтрализовала приторный вкус рахат-лукума и халвы и его можно было как-то терпеть. Но сейчас из сладкого в доме оставалась только маленькая и превратившаяся в камень сливочная колбаска. Мариша уже подумала, не сходить ли ей в кафе, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Алло! — произнес приятный голос ее брюнета. — Скучаешь? Как ты смотришь на то, чтобы попить сейчас кофе?

Поразившись про себя совпадению их желаний, Мариша тут же усмотрела в этом промысел свыше и согласилась. Разумеется, согласилась она не сразу. Еще не хватало сразу же соглашаться! Так всех поклонников недолго потерять. Поэтому целых пять долгих мучительных минут она колебалась, придумывая несуществующие предлоги, чтобы не показаться слишком уж доступной. Но в конце концов сдалась на милость обрадованного брюнета.

— Что плохого в том, что мы выпьем по чашечке кофе? Вполне невинное занятие, — бормотала она себе под нос.

Но к чашечке кофе прибавилась рюмочка ликера, а потом и бокал коньяка. После третьего бокала Мариша почувствовала вдруг необыкновенную приязнь к ее брюнету, у которого было удивительное имя — Эвклид (его предки были греками). С каждой минутой Эвклид нравился Марише все больше и больше. Она с огромным трудом удержалась, чтобы не пригласить его завтра с собой в театр. Но все же здравый смысл пересилил. Какой смысл тащить с собой Эвклида, ведь в театре ее будет ждать еще один брюнет.

— Мариша, я сгораю от любви к тебе, — страстно бормотал Эвклид, когда они, с трудом попав в дверь, все же вышли из кафе, сопровождаемые изумленным взглядом официанта, на глазах у которого они выпили на двоих пол-литра двенадцатилетнего «Наполеона». — Будь моей девушкой! Умоляю!

«Может быть, черт с ним, взять его завтра с собой в театр? — снова промелькнула у Мариши мысль. — Симпатичный, богатый, зачем мне кто-то еще?»