Дарья Калинина - Гусары денег не берут

Это для подруг была настоящая новость. Сразу и не понять, хорошая или плохая.

— По крайней мере ясно, что деньги — сто тысяч этим людям можно не отдавать, — шепнула подруге на ухо Кира.

Но если угрожающим Лесе людям нужны были не деньги доктора Пешкова, то что же тогда? И где взять то, что им нужно? Кстати говоря, вдова терзалась тем же вопросом.

— Я боюсь, — призналась она. — Боюсь, что меня тоже могут убить, как моего мужа!

— Знаете, я вам признаюсь, — произнесла Леся. — Я ведь не просто так ушла с приема вашего мужа. Он послал меня в одно место, тут неподалеку, и просил…

Но тут она ойкнула, потому что Кира пребольно пнула ее по ноге своей туфлей с жестким носом. На взгляд Киры пора для полной откровенности с вдовой еще не наступила. Как ни крути, а совсем не ей собирался передать покойный доктор сто тысяч долларов. И неизвестно, кто еще явится к подругам по поводу этих денег.

— И просил, — сориентировалась Леся, — чтобы я в свою очередь попросила того человека, который мне откроет дверь, прийти к доктору.

— В самом деле? — изумилась вдова. — И вы его привели?

— Нет, мне никто не открыл. А когда я вернулась, то обнаружила, что доктор уже мертв.

— Ужасно!

Подруги были полностью с ней согласны. Но господина Сазонова Николая Валерьевича вдова, когда подруги ее об этом спросили, не знала.

— Хотя возможно, — подумав, предположила она, — что это кто-то из частных пациентов моего мужа, которые никогда не посещали его кабинет.

— А были и такие?

Оксана с Еленой Яковлевной одновременно кивнули. С их слов подруги узнали, что к некоторым своим самым дорогим, в полном смысле этого слова, пациентам доктор Пешков сам ездил на дом. Леся только присвистнула. Если ее корячило от жадности, когда она заплатила только за первый — самый дешевый сеанс доктора, то сколько же ему должны были отваливать пациенты за выезд светила прямо к ним домой?

Вот уж точно, богатые тоже плачут. Как же их должно было припечь, чтобы они выкладывали за визиты доктора огромные суммы? Наверняка, среди них точно должны были встречаться настоящие сумасшедшие.

— А где хранится список этих людей?

— Хранился, — поправила Лесю вдова.

— И где?

— Он был только в голове у моего мужа.

После этого в приемной наступило молчание.

— И вы думаете, что кто-то из этих пациентов мог рассказать в порыве откровенности вашему мужу нечто такое, о чем впоследствии пожалел? Или передал нечто, что могло изобличить его в будущем?

— И испугавшись, что доктор его сдаст, устранил опасного свидетеля?

— Ах, я могу только предполагать!

Вдова снова всплакнула, а подруги переглянулись. Хорошенькое дело, самый близкий доктору человек и не имеет на примете никого в качестве подозреваемого. А им тогда что делать?

— Я ведь и сама была в кабинете мужа всего за полчаса до его смерти! — поделилась с подругами Елена Яковлевна, и Оксана подтвердила ее слова кивком головы.

— И что ваш муж? Он выглядел как обычно?

— Совершенно! Возмутился, зачем я пришла, когда у него прием. Отругал меня и просил, чтобы я ушла.

Оксана только губы поджала. Видимо, тон, каким разговаривал доктор со своей супругой, был далек от дружеского или даже супружеского.

— И теперь милиция подозревает, что это вы отравили мужа?

— В том числе и меня. А еще Оксану и двух или трех пациентов, которые приходили к мужу в этот промежуток времени.

— Двух или трех?

Вопрос был адресован к Оксане.

— Двух, не считая вас, — ответила секретарша, кивнув головой на Лесю.

— И кто они?

— Вам дать их адреса?

— А также имена и фамилии. Надеемся, это не тайна?

— Какая уж тут теперь тайна, — вздохнула Оксана и полезла в свой компьютер. — Буду только рада, если вы найдете убийцу доктора.

При этих словах Елена Яковлевна снова жутко побледнела. Но в обморок больше падать не стала. И вообще уверила, что приступ прошел.

Через минуту Оксана протянула подругам распечатку.

— Вот, берите. Вдруг вам в самом деле повезет и вы сумеете узнать у них больше, чем узнала милиция.

Подругам показалось, что вдова в этот момент снова побледнела. Но, с другой стороны, она еще явно не оправилась от своего приступа. И ее бледность могла быть вызвана чисто физическим недомоганием. Выйдя на улицу, Леся первым делом высказала Кире свои претензии.

— И незачем было так больно колотить меня по лодыжке! Хотя у меня и явилось искушение все рассказать вдове, вернуть ей деньги и забыть об этой истории.