Александр Звягинцев - Куда смотрит прокурор?

Наверное, полная блондинка в белом халате, лопающемся на пышных бедрах…

Уже в самом конце рабочего дня он случайно наткнулся на папку, в которой хранился один-единственный листок бумаги. На нем от руки было записано длинное стихотворение, называвшееся «Дочь прокурора», и Герард Гаврилович с изумлением прочел пылавшие дикими страстями строки:

ДОЧЬ ПРОКУРОРА

Упоительно безграмотные и безоглядно пошлые слова старинной блатной песни произвели на Герарда Гавриловича неожиданно сильное впечатление. И вдруг вспомнилась заря его юности, когда стайка стремительно взрослеющих мальчишек, в которую он входил, уже мучимая и палимая подростковыми прыщами, комплексами и нечистыми желаниями, собиралась каждый вечер в темном закутке двора и изнывала от неясных предчувствий новой жизни. Королем компании был цыганистый парень с гитарой по кличке Чубарь. Пел он такие же пошлые и малоскладные блатные песни, в которых им тогда почему-то виделись большие страсти и настоящая мужская жизнь.

Особенно запомнилась одна – до невозможности жалостливая история про какого-то закованного в цепи преступника, который шагал по пыльной дороге… Как там было дальше? Ах да! «Он руки скрестил на могучие плечи и тихо о чем-то конвою сказал!» Просьба была та еще. Что-то вроде: постой-погоди, отдохнем хоть немного, нет сердца у вас, у вас, палачи. А затем вдруг – я вам расскажу, расскажу все сначала, за что заковали меня в кандалы.

«Типично бандитская психология, – усмехнулся Герард Гаврилович, – сначала – палачи и изверги, и тут же – все расскажу, во всем покаюсь, если скидка будет…» Дальше, разумеется, про то, что он вырос в деревне у бедной старушки, но в город работать он рано ушел, а в городе много было нищих, убогих, но место лакея у графа нашел… Вот такие повороты судьбы!

Так, а что там было дальше? Ну, разумеется, как и в «Дочери прокурора» – у графа того была дочь Жозефина, любимица графа и графских гостей… Остальное ясно: и часто шептали уста Жозефины: «Сыграй мне на скрипке, мой милый лакей». Черт его знает, где сиротинушка, выросший у бедной старушки, выучился играть на скрипке, инструменте чрезвычайно трудном для овладения, но это тогда никого не удивляло. А слова «мой милый лакей» доводили бедных пацанов до судорог…

Дальнейший текст блатного шедевра совершенно забылся, но реконструировать ход мысли ничего не стоило. Натурально, любимица графа и графских гостей воспылала жгучими чувствами к безродному скрипачу с почему-то могучими плечами и отдалась ему в закоулках графского замка… Но граф, не будь дурак, их однажды застукал, и вот тут-то выяснилось, зачем сиротинке понадобились могучие плечи – строптивого графа он тут же укокошил на месте. И отправился по пыльной дороге, закованный в цепи… О судьбе любительницы музыки Жозефины вспомнить Герард Гаврилович ничего уже не смог. Но по блатной логике выхода у нее было два – помереть от тоски по плечистому скрипачу-разбойнику или выйти замуж за подвернувшегося богатого красавца-барона.

Впрочем, какая разница, думал Герард Гаврилович, шагая домой после окончания первого рабочего дня. Важно, что эта белиберда почему-то волновала и трогала до слез в те мучительные подростковые годы… И он пропел про себя: «И часто шептали уста Жозефины…» Тут же он вспомнил и трагическую историю «Дочь прокурора» и, так как он приучал себя быть наблюдательным и искать истинную подоплеку даже вроде бы случайных фактов, подумал: не случилось ли у помощника прокурора похожей истории с дочерью? Или у кого-то другого в прокуратуре? Не из любви же к искусству переписывались слова блатной песни? «И вот эта вот Нина, эта дочь прокурора…» Интересно, кто же ее реальный прототип сегодня?