Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц

Хозяин вытащил зеленую бутылочку «Перье» и протянул Кириллу:

– Держи.

Ненормальный подозрительно осмотрел емкость и стал откручивать пробку. Неожиданно на пороге вновь обозначилась горничная.

– Принеси бокал, – велел хозяин.

Для меня осталось загадкой, каким образом прислуга поняла, что ей следует появиться в кабинете. Через секунду у Кирилла в руках оказался фарфоровый стакан. Сумасшедший наполнил его водой, жадно выпил, пару секунд посидел на диване, потом вдруг закрыл глаза и захрапел. Вновь откуда ни возьмись появилась служанка. Я удивился, может, у нее телепатическая связь с работодателем?

– Настя, – сурово приказал хозяин, – позови ребят.

– Хорошо, Андрей Павлович, – прошелестела она и испарилась.

Хозяин подошел к столу, взял большое портмоне и, демонстративно держа его в руке, поинтересовался:

– Вы и правда из милиции? Что-то не очень похоже. Служащие МВД выглядят несколько иначе.

– Нет, – ответил я, – я не имею никакого отношения к органам. Разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин, ответственный секретарь благотворительного фонда «Милосердие».

В кабинет вошло двое парней, крепко сбитых, тоже в джинсах. Андрей Павлович указал им на Кирилла:

– Действуйте.

Молодые люди легко подхватили тело и без видимых усилий унесли. Тут я запоздало сообразил, что у нас с хозяином одно отчество, мы оба Павловичи.

– Вы приятель Кирилла? – поинтересовался Андрей Павлович. – Я вас почему-то не знаю. Вместе учились? Или жили в одном дворе?

Я почувствовал к нему полнейшее расположение и ответил почти правду:

– Он пришел к нам сегодня и рассказал историю о сданной в аренду жене…

Отчего-то мне не захотелось рассказывать о том, что я являюсь сотрудником агентства «Ниро». И поэтому я представил дело так, будто Кирилл явился в «Милосердие».

Андрей Павлович молча выслушал меня, потом тяжело вздохнул:

– Несчастный человек.

Дверь скрипнула, появилась молодая женщина в черных брючках и ярко-красной кофте. Ее длинные светло-каштановые волосы были слегка влажными.

– Анечка, – ласково сказал хозяин, – ты сядь, послушай, что говорит Иван Павлович!

Я повторил свой рассказ.

– Господи! – воскликнула Аня. – Опять придется его в клинику устраивать.

Я непонимающе смотрел на пару. Андрей Павлович налил мне чаю и предложил:

– Да вы пейте, а я пока введу вас в курс дела.

Я взял чашку. Чай тоже оказался моего любимого сорта, «Лапшанг сусонг». Мало найдется в России людей, которым он придется по вкусу. Все мои приятели, отхлебнув этот напиток, мигом морщатся и недоуменно спрашивают: «Ты что, заварил его водой, в которой мыли рыбу?»

И никакие мои рассказы о том, что «Лапшанг сусонг» готовится особым образом, сушится дымом от дров, обладающих специфическим ароматом, на них не действуют. Не далее как вчера мой лучший приятель Макс, услышав от меня фразу: «Сейчас угощу тебя лучшим чаем на земле», – завопил: «Только не тем, который воняет тухлой воблой!»

– Вам не нравится вкус? – заботливо поинтересовался хозяин.

– Наоборот, это мой любимый сорт, – пробормотал я, – странно, до чего могут быть похожи два человека. Мало того, что у нас одно отчество, так еще и пристрастия одинаковые. Я словно сижу у себя дома. Ей-богу, не знай я своего отца столь хорошо, подумал бы…

Андрей рассмеялся:

– Я тоже сразу почувствовал к вам расположение и удивился, где вы могли познакомиться с Кириллом! Ладно, начнем по порядку.

Я внимательно слушал его речь, очень грамотную, без малейшего признака сленга или простонародных выражений.

– Кирилл – первый муж моей жены Ани, – пояснил Андрей. – Oни давно развелись, не я послужил тому причиной, через пару лет после их развода мы с Аней полюбили друг друга, и она переехала ко мне.

У Кирилла нет никаких родственников, мать его закончила свои дни в сумасшедшем доме. Анечка, выходя замуж за Кирилла, понятия не имела о том, что связывает свою судьбу с психически больным человеком. Впрочем, у Кирилла болезнь развивалась медленно, Аня все странности в поведении мужа объясняла его дурным характером. Вскоре она подала на развод. Став свободной женщиной, она осталась с бывшим супругом в одной квартире, ей просто некуда было идти. И только тогда до нее дошло – Кирилл не совсем нормален. Аня обратилась к врачу, психиатр поставил диагноз: шизофрения, ну а потом выяснилась правда про сумасшедшую мать.

Раз в год у Кирилла бывает обострение. Если у обычных шизофреников, простите за дурацкий каламбур, заболевание ужесточается весной и осенью, то Кирилл становится невменяемым зимой, в феврале. В остальное время он ведет себя как нормальный человек, моет машины на автомойке и даже кажется довольным своей судьбой.